Сказка о Часовщике, позабывшем время

Глава первая.

— Со мной случилось что-то страшное, — сказал Часовщик мирно спящей в серебряной лунке звезде. Он уже несколько дней чувствовал себя так, словно проглотил космический смерч. Под плотной замшевой жилеткой с вышитыми в натуральную величину планетами что-то непрестанно щелкало и потрескивало. Что-то пошло не так!.. но что именно, Часовщик так и не смог припомнить. Бросив укоризненный взгляд на безмятежно посапывающую звезду, он влез босыми ногами в заиндевевшие тапки, чтобы — как и всегда — совершить процедуру шаркания по холодным плитам залов Замка Без Названия И Определенного Местонахождения.

Тут непременно надо сказать, что залы назывались залами только потому, что располагались они в Замке. Ну а Замок был Замком потому, что лучшего названия никто не придумал. Поэтому каждый, кому по невероятной случайности или вполне вероятным вневременным махинациям довелось бы попасть в эти залы, определенно пришел бы к выводу, что он весьма неудачно умер. Потому что люди отчего-то думают, что после смерти их ждут или свет, или тьма. А в залах Замка Без Названия И Определенного Местонахождения тьма царила большее время суток. По земным, конечно же, меркам. Если бы вы спросили у Часовщика, который нынче час, он бы, вне всякого сомнения, переспросил: «Что-что?». Именно так он отвечал вертлявым и любопытным звездам, которые любили задавать вопросы, ответов на которые он не знал, да и не хотел знать. Например, отчего кошки не любят дождь, или сколько ложек сахара нужно положить в чай, когда угощаешь незнакомого человека, почему у женского пальто пуговицы с одной стороны, а у мужского — с другой, на каком языке разговаривают рыбы… и сотни тысяч подобных глупостей.

Дело в том, что Часовщик никогда не носил наручных часов и уж точно не умел ими пользоваться. Он знал точно одно: есть Замок Без Названия И Определенного Местонахождения, в котором у него есть работа. И исполняет он эту работу безукоризненно вот уже… тапок соскользнул с ноги, и черная плита укусила Часовщика за пятку тем жутким холодом, который, будь он менее молчалив, рассказал бы, как устроил пару-тройку ледниковых периодов. Кряхтя и морщась, Часовщик поймал тапок и водворил его на место. Он только что думал о чем-то важном, но о чем же?

— Со мной определенно случилось что-то страшное, — повторил он, уже ни к кому не обращаясь. Пошарив в карманах узких штанов, к слову, жутко неудобных, Часовщик выудил золоченое огниво и направился в дальний угол первого зала. Заметим, что даже если первой мыслью попавшего в этот зал по совершенно невероятной случайности и вполне вероятным вневременным махинациям гостя и было «О, Господи, неужели я умер?», то ближе к вечеру… Ближе к вечеру (разумеется, по земным меркам) он наверняка сменил бы свое убеждение и решил, что попал… ну, например, в Лас-Вегас.

Часовщик подошел к спящей в серебряной лунке звезде по имени Самая и осторожно коснулся огнивом ее век. Звезда заворочалась, приоткрыла глаз и тут же зажмурилась, притворившись крепко спящей.

— Так дело не пойдет, — нахмурился Часовщик и чуть более ощутимо, чем того требовал порядок, заведенный им уже несколько мил…тут он наморщил свой длинный и острый нос, будто хотел чихнуть, но чих юркнул в карман его жилетки и был таков. Часовщик пожал плечами и, нарушая заведенный им же порядок, стукнул распоясавшуюся звезду по ее маленькой светловолосой головке.

Звезда охнула и открыла глаза. В светлых радужках плясали и переливались всеми оттенками белого проказливые огоньки. Зал стал чуточку светлее, а далеко-далеко внизу (если предположить, что у Замка Без Названия И Определенного Местонахождения могли быть верх и низ) влюбленный юноша загадал желание: пусть его любовь не останется безответной. Звезда услышала его желание и лениво потянулась. «Какие все-таки смешные эти люди, —подумала она. - Я могла бы отрезать им кусочек моей прекрасной золотой шали, и они жили бы безбедно свою короткую жизнь! Они же просят у меня любви. А где ее возьмешь? Часовщик никогда не рассказывал нам, что такое любовь и как ее подарить».

Часовщик тем временем неторопливо шаркал тапочками по ледяному черному полу и зажигал остальные звезды — одну за другой, одну за другой.

Глава вторая.

Между тем, где-то безумно далеко от Замка Часовщика — на одной маленькой планете — население прекрасно знало цену времени, как знало цену хорошему обеду и выходному костюму. Там каждый, даже если не носил наручные часы, то уж точно был уверен, что на вопрос «Который час?» ему никто не ответит «Что-что?». Так вот, в одном маленьком портовом городке этой планеты настала та долгожданная пора, когда дома в один миг украсились гирляндами и стеклянными шарами. По эту пору даже самые невозможные ворчуны вдруг принимались улыбаться и говорить не только о том, как дорог нынче хлеб и ужасна погода. Люди говорили друг другу: «С Новым годом!», что означало «наши часы отмотали круги целых 730 раз и это что-то да значит!». Да, мы уже упоминали, что на этой планете очень ценили время. Можно даже смело утверждать, что эти люди ценили время больше, чем ароматнейший кофе и яблочный пирог с пылу с жару, увенчанный шариком мороженного.

Единственными на этой планете и в портовом городке, кто не ценил время и совсем не любил смотреть на часы, были дети. Этим они вызывали завистливое раздражение взрослых, которые считали, что глупо слушать тех, кто не ценит время и не знает, чем отличается минутная стрелка от часовой. И, подтверждая правило, что взрослые ко всему относятся очень серьезно, не слушали.

А дети между тем собрались во дворе старого дома, принадлежавшего некогда купцу из страны, жители которой наравне с часами высоко ценили жареные сосиски. Там ребята занимались тем, что взрослые бы назвали «пустой тратой времени». Детвора играла в догонялки, лепила алеющими на холоде пальцами шарики из свежевыпавшего снега и звонко смеялась. У некоторых, точь-в-точь как у взрослых, кисти обнимали тонкие ремешки наручных часов. Но, в отличие от родителей, учителей или соседей, никто и не думал поднести часы к глазам, чтобы воскликнуть: «Вы только посмотрите, который час!». А час, строго говоря, был такой, что звезда Самая давно проснулась, а за ней стали просыпаться и ее сестры.

Обычно взрослые, памятуя о неумении детей пользоваться часами и приходить домой вовремя, сами выходили их искать, чтобы вернуть ровно к ужину, а затем, по часам, дать детям час на жалобы о том, что они не хотят спать, но, в конце концов (и ровно по расписанию), уложить в постель. Так бывало каждый день, но именно этим предпраздничным вечером все взрослые портового городка на краю маленькой планеты вдруг потеряли счет часам в радостной суматохе.

Высокий мальчишка в шапке с пушистым помпоном, которого родители нарекли Леней, но сам он звал себя не иначе как Капитан, хотел было подняться из глубокого сугроба и окатить пригоршней снега скромную девочку по имени Саша (для друзей — Динь-Динь). Хотел - но вдруг засмотрелся на мерцающие, будто россыпь золотых, звезды.

— Клянусь своей треуголкой, красиво! — сказал Леня-Капитан, на что девочки закивали, а мальчишки неловко пожали плечами. Их родители сотни раз пытались растолковать им важность жизни по часам, но ни разу не постарались рассказать о том, что такое красота. И все же девочки чувствовали ее едва ли не с рождения и именно поэтому считались умнее.

— Я читала в одной книжке, что звезды живые и слышат все, что мы говорим, — смущаясь, очень тихо проговорила Саша-Динь-Динь. Чтобы скрыть смущение, она выпростала из-под шапки светлую прядь и стала накручивать ее тонким пальчиком. — А еще они исполняют желания, — немного помешкав, сказала она.

«Желания…», - будто бы выдохнули все собравшиеся дети, и легкие облачка теплого дыхания закружились в начинающем покалывать и царапаться воздухе.

Глава третья.

В залах Замка Без Названия И Определенного Местонахождения сверкал каждый уголок. Довольный своей работой Часовщик пригрозил пальцем вертевшимся в серебряных лунках звездам и отправился, шаркая тапками на босу ногу, в дальние залы, где с высоких потолков спускались сложные конструкции, состоявшие преимущественно из рычагов, шестеренок и самых различных цепей, а также барабанов, мехов и даже органных труб. Тут и там, будто яблоки в саду, с потолка свисали планеты. Часовщик придирчиво осмотрел каждую, поцокал языком и принялся осторожно двигать рычаги. Как и пробуждение звезд, эта процедура повторялась им изо дн… в общем, он всегда помнил себя пробуждающим звезды и передвигающим планеты с места на место. Щелканья и потрескивания под жилеткой стали громче.

— Что же со мной такое? - снова вслух подумал Часовщик. — Я будто бы забыл что-то очень важное, а это, скажу я вам, крайне неприятно и верно является причиной колик под моим жилетом, — обратился он к похожим на спелые яблоки планетам. В ответ органные трубы выдохнули отрывок знаменитой симфонии земного композитора, но Часовщик не узнал ее, потому что никогда не интересовался такой ерундой. Он вообще старался задавать меньше вопросов, считая это занятием капризных звезд. Но чувство, что он впервые за ве… гкхм, что он впервые делает что-то не так, не уходило, а напротив, превратилось в невыносимый зуд по всему телу. Часовщик недовольно шаркнул тапком о холодный пол. «Пожалуй, лягу сегодня спать раньше обычного», — успокоил он проснувшееся было желание задавать вопросы.

А в тех залах, где теперь было так светло, что сравнение «как днем» должно было усомниться в том, что вообще знает, что такое свет, звезды обменивались свежими новостями.

— Мне сегодня приснилось, что в Млечном пути плывут против течения голубые черепахи, а на их панцирях танцуют смешные лохматые тролли, — сказала одна из самых младших звезд. Она еще верила в сказки и больше всего любила те, что про троллей. Как и она, тролли спали днем, потому что дневной свет мог превратить их в камень.

— Глупости какие, голубых черепах не бывает, зато бывают глупые звезды — язвительно скривилась звезда по имени Самая, нарочно протянув «глуууупые». Она считала себя самой умной среди звезд, потому что просыпалась раньше всех, а засыпала тогда, когда звезды уже крепко спали, зато просыпались люди и по обыкновению занимались бессмыслицей.

— Тебя послушать, так и рыбы молчат, а дети носят наручные часы, — обиженно вспыхнула юная звезда. Она была еще очень молода и потому, разозлившись, засияла ярче, чем следовало. Ее соседки бросили разговоры и поспешили прижать ладони к глазам, чтобы не ослепнуть. Далеко внизу дети увидели, как звезды на небе вдруг гаснут и снова зажигаются.

— Они слышат нас, слышат! — закричали дети, столпившись посредине двора и позабыв про свежевыпавший снег и даже чудесные новые санки, которые родители подарили Саше на Новый год.

Звезды тем временем продолжали ссориться, отчего их соседкам все чаще приходилось закрывать глаза маленькими ладонями. Всем известно, что стоит звезде разгореться ярче обычного, как она становится не-вы-но-си-мо яркой. Некоторые звезды принялись недовольно ерзать в своих серебряных лунках, и, если бы Часовщик не чувствовал себя нынче так, будто проглотил космический смерч, он бы обязательно шикнул на спорящих звезд. А то ведь всякое бывает. Бывает и такое, что звезда увлечется ерзанием и выпадет из лунки.

— А давай у детей и спросим? — попыталась пойти на мировую звезда по имени Самая. Она давно уже краем глаза следила за группкой детей, играющей во дворе портового городка на одной из маленьких планет.

— Ты предложила, ты и спрашивай, — вдруг испугалась вторая звезда и, в последний раз ярко вспыхнув, отвернулась. Ее соседки осторожно убрали ладони от глаз и принялись шепотом обсуждать, решится ли звезда по имени Самая заговорить с детьми. «А такое можно?», — шептали одни. «Часовщик будет очень огорчен и лишит нас прекрасных шалей, да так, что мы успеем забыть, что они у нас были», — сокрушались другие. «Тише-тише, сейчас она будет говорить», — волновались третьи.

Звезда по имени Самая подмигнула глядящим на нее во все глаза звездам, немного рисуясь прочистила горло и, устроившись поудобнее в своей лунке, заговорила с детьми.

Глава четвертая.

— Звезды не умеют разговаривать, ведь они куда огромнее нашей планеты, просто они очень далеко, и мы видим только их свет. Так мне папа объяснил, — прервал воцарившуюся тишину мальчик Витя. Он носил очки, поэтому друзья прозвали его Док. Витя-Док очень любил рассказывать разные научные факты, прибавляя, что так объяснил его папа, который был прославленным ученым. Витя очень гордился, что всегда знает больше, чем его товарищи. Пожалуй, даже чересчур.

— А вот и нет, — возразила Саша-Динь-Динь, но испугалась своей смелости и не стала договаривать.

— А вот и нет! — поддержал Леня-Капитан, — А что, по-твоему, мы только что видели? Звезды нас слышали и отвечали! — как самый высокий и сильный мальчик в компании, Леня считал, что его мнение самое верное. — Разрази меня гром, если я не прав! — на всякий случай прибавил он. — Где ты видел гром в декабре? — огрызнулся Витя-Док. — А звезды все равно не могут говорить, потому что у них нет ни ртов, ни ушей.

— У нас не только рот и уши, но еще и глаза есть. И сейчас эти глаза видят маленького зануду, — вдруг сказал голос из ниоткуда.

— Кто это говорит? — округлил и без того огромные за стеклами очков глаза Док. Он подозрительно оглядел своих товарищей. — Это ты, Динь-Динь?

— Что это сразу я? Я вообще молчу — Динь-Динь испугалась невидимого голоса не меньше Дока, но отчего-то ей вдруг просто невыносимо захотелось улыбаться. Поэтому она повыше натянула шарф — к самому носу.

— Вот я тебе сейчас помолчу… — начал было злиться Док, но Капитан толкнул его локтем в пухлую спину, а затем указал наверх, где одна из звезд была уже не такой, как остальные. По правде сказать, она совсем перестала быть звездой, а превратилась в маленькую светловолосую девочку, потешно болтающую пятками в ночном небе.

— Ааааа! — закричали дети, которые до сих пор внимательно слушали, о чем говорит троица друзей. Они вдруг вспомнили, что их ждет — не дождется ужин и теплая постель. Очень быстро Капитан, Динь-Динь и Док остались во дворе одни.

— Ну вот, всех распугала, — нарушил молчание Капитан. Он хотел было вспомнить удачное пиратское словечко, но передумал. Вместо этого он спросил: «Привет, звезда, как тебя зовут?»

— Меня зовут Самая, потому что я самая красивая и умная среди звезд, — без тени скромности ответила Самая.

— А меня зовут Капитан, потому что однажды у меня будет собственный корабль с командой настоящих пиратов. Вот эту, с шарфом на носу, зовут Динь-Динь, потому что она самая маленькая, а летом носит дурацкие зеленые платьишки. А этот в очках, понятное дело, Док. Тут даже объяснять нечего.

— Самая, а где ты живешь? Тебе там не холодно? — спросила Динь-Динь, разглядев, что на звезде только легкая шаль и красивое светящееся платьице. — Я живу в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения, — назвала звезда самый точный адрес, который знала, — А что такое «холодно»?

— Это когда по коже бегают мурашки, но они не щекочут, а покалывают и кусаются… —принялся было объяснять Капитан, но его перебил Док, который только-только перестал щипать себя за руку, как велел ему поступать папа в случаях, если видишь то, чего нет.

— Холодно — это когда градусник показывает температуру ниже нуля, и вода становится твердой как камень, так мне папа объяснил, — Доку было стыдно перед звездой за своих необразованных друзей.

— Совсем как тролли, — удивлено прошептала Самая, а вслух сказала, — Дети, я пришла к вам с важным вопросом: скажите, вы носите наручные часы?

Док хотел было ответить, что это самый нелепый вопрос, какой только могла задать звезда, но потом вспомнил, что говорящая звезда — это уже нелепость. Поэтому он только громко хмыкнул и, всем видом показывая, что хотя и участвует в происходящей чепухе, но никак с ней не согласен, оттянул повыше левый рукав. Звезда разглядела ремешок и блестящий квадратный циферблат. Капитан и Динь-Динь же покачали головами, чувствуя себя немного виноватыми перед Самой.

— Ну вот, — обрадовалась звезда, — значит, я была права: дети все-таки носят наручные часы! — она довольно засмеялась, отчего небо наполнилось звоном тысяч крохотных колокольчиков. Сама же гостья начала медленно таять в ночном небе.

— Стой! — закричала Динь-Динь, — а как же желания?!

— Какие-такие желания? — нараспев переспросила Самая, нехотя возвращаясь. — Я читала, что звезды исполняют желания! — неуверенно пролепетала девочка. А после, чуть осмелев, добавила: — а сегодня канун Нового года, а значит, желания должны обязательно исполниться!

Это заявление было лишь отчасти правдой, и дети это прекрасно знали. Ведь несмотря на самые усердные загадывания желаний, никто из них еще ни разу не нашел на утро того подарка, о котором мечтал. Но сегодня с ними заговорила звезда, а значит, могло случиться и что-то еще более чудесное. Даже Док вопросительно и чуть укоризненно смотрел на Самую. Звезда недовольно заерзала, и дети увидели, что она не висит в воздухе, как им сперва показалось, а сидит в красивой серебряной лунке.

— Где это ты сидишь? — спросил Капитан.

— Я ведь уже сказала, что в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения —« Даже мои соседки, и те стократ умнее », - думала между тем Самая. Но тут она вспомнила, какие люди бывают смешные по утрам, и ободряюще улыбнулась Капитану.

— А как туда попасть? — задал Капитан еще один глупый, по мнению звезды, вопрос, даже не подозревая, насколько той досаждает.

— Сюда никто не попадает и никто не уходит, — сказала Самая, а затем, немного подумав, произнесла, выделяя каждое слово — если хотите, я могу пригласить вас в гости, но только если это будет вашим желанием.

«Наверняка там есть и другие, более щедрые на желания звезды», — решил Капитан.

«Наверное, там очень красиво, ведь там много звезд и все они прехорошенькие», — подумала Динь-Динь.

«Это будет настоящий прорыв в современной науке, я все запомню и перескажу увиденное папе. Тогда он станет самым важным ученым», — порадовался Док.

И каждый кивнул своим мыслям, но вышло так, будто они кивнули все одновременно. Звезда хитро прищурилась и хлопнула в ладоши.

Глава пятая.

Еще секунду назад дети стояли во дворе старого дома, принадлежавшего некогда купцу из страны, жители которой наравне с часами высоко ценили жареные сосиски. И вот, не успев и ахнуть, они оказались в огромном зале, который был совсем не похож на зал, но лучшего названия никто из них придумать не смог.

На стенах беспокойно ерзали в серебряных лунках звезды, вспыхивая и закрывая глаза ладонями от волнения. Еще никогда в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения не было гостей. А «никогда» для звезд — это куда дольше, чем «никогда» для людей, к тому же таких маленьких.

— Ну вот, добро пожаловать в наш Замок, смотрите сколько глаз хватит — обратилась к детям Самая. На этом ее не такое уж приятное общение с детьми было окончено. Пора заняться более важными делами. Например, поправить прическу и поболтать с соседками.

— Где это мы? — робко спросила Динь-Динь, зачарованно разглядывая звезд, которых здесь было так много, что она не знала, к которой из них обратиться и на какую смотреть.

— Вы в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения, — в один голос ответили ей звезды и захихикали. Им показалось забавным и нелепым то, что гости не знают даже совершенно простых вещей.

— Тссс, тише-тише, разбудите Часовщика, — вдруг спохватились самые осторожные звезды.

— Ох, как же он будет злиться. Он точно лишит нас прекрасных шалей, да так, что мы забудем, что они у нас были, — запричитали другие.

— Это все Самая виновата, пусть она и отвечает, — решили третьи.

Самая, тем временем увлеченно обсуждавшая с соседкой связь между холодом, градусниками и троллями, недовольно повернулась к детям.

— Дети, прошу вас, ведите себя прилично. Если будете шуметь, проснется Часовщик, а он не жалеет даже нас, его единственных звезд.

— Здесь совсем не так, как я думал, — поежился Капитан, чувствуя, как от черного пола по его ногам ползет незнакомый, жуткий и вовсе не земной холод. То же чувствовали и остальные дети, и им уже совсем не хотелось смотреть на Замок. Звезды оказались красивыми, но капризными и безразличными девочками, беспрестанно вертящимися в серебряных лунках и на все вопросы отвечавшими хихиканьем. А дом был далеко. И тем дальше он был, что никто из детей не представлял, где он находится. Звезды же на вопрос «где мы?» только повторяли как заведенные: в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения.

Динь-Динь, пользуясь правом быть девочкой, первая захлюпала носом. Мальчики же старательно не смотрели друг на друга. Сами того не замечая, дети встали так тесно, что теперь походили на одно маленькое испуганное существо, глазеющее тремя парами широко раскрытых глаз по сторонам огромного зала, который был вовсе не зал, но придумать название лучше никто из них не мог.

Звезды же совсем перестали обращать на них внимание: дети оказались очень скучными гостями. А у звезд и без того есть очень важные дела в Замке Без Названия И Определенного Местонахождения — хихикать, обсуждать сны и сиять.

Хорошо известно, что сон скорее всего приходит, когда тебя укутают в теплое стеганое одеяло, предварительно угостив кружкой теплого молока с корицей и медом. И не так хорошо известно, но не менее правдиво то, что жуткий холод приносит еще более глубокий и долгий сон. Дети вдруг почувствовали, что их веки начинают тяжелеть, а мысли застывать, будто льдинки.

— Мне надоели эти звезды, — подавил зевок Капитан, — я хочу домой!

«Домой! Домой!», — подхватили дети, топая замерзшими ногами по черном полу. Тот отозвался недовольным кряхтением и хищно зашаркал. Вдруг шарканье отделилось от пола и превратилось в огромного Часовщика, спросонья надевшего тапки наоборот. Звезды разом замолчали, кто-то даже закрыл глаза ладонями. Все знали, как страшен Часовщик в гневе —он больно стучит звезд по их светловолосым головкам золоченым огнивом и отбирает прекрасные шали.

Глава шестая.

— Кто здесь? — строго спросил Часовщик у странного шестиглазого существа, сжавшегося на черных плитах зала, где кроме звезд никому не было положено глазеть по сторонам. — Я Капитан, а это Динь-Динь и Док, — едва попадая зубом на зуб, ответил Капитан, — мы попали сюда случайно и хотим домой.

— В Замок Без Названия И Определенного Местонахождения никто не попадает случайно, — нахмурился Часовщик, — здесь вообще не бывает гостей.

— Нас пригласила Самая, — тоненьким голоском прозвенела Динь-Динь, бледнея от страха. — Непорядок, — согласно кивнул Часовщик, — Самая, мне придется наказать тебя как самую обычную непослушную звезду.

— За что наказывать? — возмущенно закричала звезда, — они сами виноваты: запутали меня своими историями про желания и какой-то Новый год! Звезда, оказавшаяся обычной трусишкой и ябедой, хотела и дальше наговаривать на детей, но увидела, как изменился в лице Часовщик.

— Ты сказала — Новый год?! — казалось, внутри него происходит очень сложная работа, отчего треск и щелканье под жилетом стали такими громкими, что по Замку пронеслось гулкое эхо, — Ах, Новый год, ну да, конечно же, стрелки, колесики, дни, минуты… — возбужденно забубнил он себе под длинный острый нос.

— Новый год — это праздник, а вовсе не стрелки и колесики, — удивленно заметил Док. Ему все больше казалось, что он спит и видит дурацкий сон, в котором все сошли с ума.

— Еще бы, праздник! Самый главный праздник! Самый важный праздник! — Часовщик уже не бубнил, а кричал во весь голос, пританцовывая на месте. Неправильно надетые тапки снова чуть не слетели, а пол изготовился укусить Часовщика за пятки. Звезды все как одна уставились на Часовщика, некоторые даже придвинулись поближе к краям серебряных лунок. Несколько самых молодых и неосторожных звезд так увлеклись необычным зрелищем, что не успели и глазом моргнуть, как выпали из лунок и полетели вниз — далеко-далеко. На маленькой планете, где царил праздник, люди увидели звездный дождь, который еще никогда не случался в это время года.

Глава седьмая.

— Так нам это не приснилось? — спросила Саша у Лени, когда они встретились утром следующего дня во дворе старого дома, принадлежавшего некогда купцу из страны, жители которой наравне с часами высоко ценили жареные сосиски, — и Самая, и Часовщик?..

— А странное дело: зовет себя Часовщиком — и забыл, что такое время, — зевая во весь рот и одновременно поправляя очки, заметил Витя. — Я рассказал историю отцу, и он объяснил, что это называется нонсенс.

— Но как же он обрадовался, когда вспомнил про часы, время, колесики и стрелки, — улыбнулась Саша, — и даже совсем не расстроился, что некоторые звезды попадали из лунок.

— А чему там расстраиваться! — все еще тая обиду на гадких звезд, огрызнулся Леня, — мне их нисколечко не жалко. Пусть бы хоть все попадали.

— Здесь я с тобой не могу согласиться, — осторожно сказал Витя, представив себе на секунду небо без звезд, — кого бы тогда наблюдали ученые?

— А мне они все-таки понравились, — немного подумав, прошептала Саша, — такие красивые, пусть и глупые. Леня хотел было возразить, что Саша куда лучше заносчивых звезд, но постеснялся. На этом каждый из них замолчал и принялся в сто первый раз припоминать дальнейшие события волшебной ночи. А произошло вот что: Часовщик невероятно обрадовался тому, что наконец-то понял, отчего чувствовал себя так, будто проглотил космический смерч. А обрадовавшись, он согласился сейчас же отправить детей домой и даже исполнить их заветные желания! И если бы не совершенно невероятная случайность и вполне вероятные вневременные махинации, благодаря которым дети попали в Замок Без Названия И Определенного Местонахождения, Часовщик, позабывший, что такое время, должен был перестать быть Часовщиком, а Замок — Замком. И стали бы звезды сами решать, когда им зажигаться, а когда спать, а планеты полетели бы в абсолютной пустоте кто куда.

— Вот то страшное, что со мной случилось, — смеялся Часовщик, — забывчивость!

Витя хотел поправить Часовщика и заметить, что, вообще-то это называется не «забывчивость», а «амнезия». Но впервые за все время ему расхотелось умничать. Вместо этого он оттянул рукав пуховика и взглянул на подаренные папой часы — стрелки замерли на половине десятого вечера.

— Чудесно, просто чудесно, — заметил Часовщик, углядев наручные часы, — так чего вы желаете, молодые люди с планеты, где так ценят дорогое моему сердцу время?

— Я хочу корабль, которым я мог бы управлять, — сказал Леня.

— Я хочу красивое платье и шаль, как у звезд, — сказала Саша.

— Я хочу узнать, где вы держите планеты, — сказал Витя.

Часовщик, казалось, вот-вот взорвется от восторга. — Ах, планеты, конечно-конечно! И корабль — это совсем не сложно! — тут он радостно хлопнул в ладоши — Я отправлю вас домой на корабле, только это будет не совсем обычный корабль, потому что он не поплывет, а полетит. Устроит это вас, молодые люди?

Дети радостно закивали и не успели моргнуть, как оказались на палубе самого красивого корабля, какой только могли вообразить. Он весь искрился звездным светом, но на ощупь был теплым и приятным. Легкие полупрозрачные паруса надувал космический ветер, но корабль не двигался с места, а мягко покачивался в центре зала.

— Чего же ты ждешь, Капитан, вставай за штурвал, — подтолкнул друга Витя.

Стоило мальчику встать за штурвал, как корабль двинулся места, и Лене оставалось только направлять его, что было совсем просто, ведь корабль, казалось, знал все его желания наперед. Огромный Часовщик, которому корабль был по пояс, шел впереди, указывая путь в залы, где с высоких потолков спускались конструкции, состоявшие из рычагов, шестеренок и самых различных цепей, а также барабанов, мехов и даже органных труб. Так он исполнял Витино желание.

Чем ближе они были к дальним залам, тем больше становился Часовщик, а рядом с ним меньше корабль. Звезды же, по мере того, как корабль уносил детей из залов с серебряными лунками, теряли очертания маленьких светловолосых девочек, пока не превратились в привычные мерцающие огоньки. Вдруг одна из звезд снова стала девочкой и поманила к себе детей хрупкой ручкой. Это была Самая.

— Мне очень стыдно, правда-правда, — едва сдерживая слезы, всхлипывала Самая, — не думайте, звезды не гадкие, мы просто совсем не знаем, как нужно принимать гостей, их ведь никогда у нас не было.

— Мы прощаем тебя, Самая, — ответила за всех Саша, особенно довольная теперь, когда на ней были такое же красивое платьице и шаль, как на звезде, — к тому же наши желания исполнились, а значит, ты исполнила свое обещание.

— Правда? — просияла Самая, — а можно еще один вопрос?

— Можно, — миролюбиво разрешила Саша.

— Как можно поделиться любовью?

— Это уж совсем просто, — рассмеялась Саша и, в глубине души желая немного подтрунить над самовлюбленной звездой, ответила: — надо просто думать не только о себе.

Тем временем их сияющий корабль летел на всех парусах домой, в родной портовый городок, по которому дети теперь скучали, как по самому прекрасному месту во всей вселенной. Витя внимательно наблюдал за проносившимися мимо планетами, но на утро так и не смог вспомнить, зачем нужны все эти рычаги, шестеренки и самые различные цепи, а также барабаны, меха и даже органные трубы. И что за это симфония сопровождала их полет, да и кто вообще в своем уме поверит, что для планет в каком-то замке просто отведены несколько залов, пусть залами их назвали только от того, что лучшего названия никто так и не придумал.

А звезда по имени Самая с тех пор стала не только самой умной и красивой, но и самой доброй звездой. Поэтому она всегда исполняет все желания, кто бы ее о чем ни попросил.

Послесловие.

Вы можете спросить, что случилось бы, не вспомни Часовщик, что такое время. Ответ прост: для жителей планеты, которая наверняка вам хорошо знакома, не изменилось бы ровным счетом ничего. Разве что звезды стали просто звездами и уже никто по совершенно невероятной случайности и вполне вероятным вневременным махинациям не попал в Замок Без Названия И Определенного Местонахождения. Замок просто исчез бы вместе с Часовщиком. Ведь как можно быть Часовщиком и не знать, что такое время.