Шаши Мартынова — переводчик, издатель, креативный директор и совладелец сети московских книжных магазинов «Додо Мэджик Букрум», одна из самых ярких фигур независимого издательского и книжного дела современной России. В 2007 году признана Главным редактором года по версии газеты «Книжное обозрение», в 2009 году на международном конкурсе Young Publishing Entrepreneur Award в Лондоне заслужила специальную рекомендацию жюри.
Шаши Мартынова приезжала во Владивосток на фестиваль V-ROX, где прочитала лекцию «Этика электронного общения». Пользуясь редкой возможностью, портал The Vladivostok Room поговорил с ней о Владивостоке, издательском бизнесе и о будущем книжной культуры.
Это совершенно прекрасный город, мне здесь всё нравится. Я повидала много городов на постсоветском пространстве, и Владивосток, на мой взгляд, лучший из них. Включая Москву и Питер. Он нравится мне и по-человечески, и визуально. Подвижный, молодой, невероятно красивый город. У него есть только два недостатка: он довольно далеко от тех мест на Западе, которые я люблю посещать, а дальние перелеты, наоборот, не люблю, и он находится в юрисдикции Российской Федерации. Если бы не это, сюда можно было бы переезжать хоть завтра.
Какое у тебя впечатление от кампуса ДВФУ?
Сейчас он для студенческого пространства слишком новый и неодушевлённый. Его нужно обживать и очеловечивать. Вопрос в том, насколько его полюбит студенчество. От этого зависит, как быстро оно его обживёт и «надышит». Сейчас это новое и, насколько я могу судить, довольно хорошо организованное место: там приятно гулять, есть, где купаться, заниматься спортом, валяться в траве, отдыхать, читать. То есть всё, что нужно студенту для внеучебной жизни. Не знаю, как обстоят дела с аудиторным фондом, библиотекой и прочим. Это уже другой вопрос. Но то, что я вижу, мне кажется вполне обживаемым.
«Шаши» — синоним безобидного блаженного безумия
У тебя очень необычное имя. Расскажи, как и когда оно у тебя появилось?
Я ношу это имя с 2000 года, мне его дал один из моих наставников в Индии четырнадцать лет назад по моей просьбе. Там еще есть первая часть — «Ананд», это, скажем так, цель моей жизни, на санскрите это слово приблизительно означает "безмятежность ума". А «Шаши» — синоним безобидного блаженного безумия, таким способом мой наставник порекомендовал мне достигать этой самой безмятежности. Мне все эти годы от такого имени много радости. Ты химик по образованию, и, насколько я знаю, у вас в семье целая химическая династия.
Да, я химик в третьем поколении. Моя бабушка преподавала химию в школе, мои родители по образованию — химики-технологи. Мне удалось развить семейную традицию чуть дальше — получить академическое химическое образование в МГУ им. М.В. Ломоносова, у меня диплом специалиста в области нефтехимсинтеза и катализа. И хотя теперь моя работа никак с химией не связана, я ни секунды не жалею, что у меня высшее естественно-научное образование. Не знаю, как бы у меня работала голова, если бы меня учили чему-нибудь другому. Оно научило меня думать, это школа дисциплины мышления, и на этом базисе можно городить что угодно: филологию, лингвистику, языки, физику, математику. Позволю себе широкое обобщение: на гуманитарную сетку класть естественно-научное образование куда труднее. И то, что я — «естественник», меня страшно выручает: я не смогла бы добиться той профессиональной и человеческой гармонии, в которой нахожусь, без той формовки мозгов, которую мне дали в Московском государственном университете.
Меня всегда бешено интересовало слово
Как получилось, что ты из естественно-научной сферы перешла в гуманитарную?
Меня всегда бешено интересовало слово. Мне всегда нравилось читать, писать, возиться со словами, делать из них стихи. Я не представляла, что это может быть призванием и профессиональной реализацией. Но так вышло, что моей первой работой после вуза стала подготовка и издание тома «Химия» в энциклопедии для детей издательства «Аванта+». Благодаря этому я очутилась рядом с очень продвинутыми пользователями и профессионалами слова. Попав однажды в книгоиздательскую среду, из нее невозможно выбраться, потому что это практически наркотик. Чуть позже выяснилось, что мне очень нравится работать со всевозможной вербальной коммуникацией во всех ее проявлениях. Еще чуть погодя в моей жизни появился художественный перевод. В итоге все эти обстоятельства сложились в одно, и вот теперь я начинающий переводчик (потому что матерый переводчик начинается книг с пятидесяти, а у меня всего двадцать семь, я еще маленькая) и занимаюсь исключительно издательским и книжным делом последние десять лет. Мне кажется, что я нашла свое оптимальное профессиональное и человеческое выражение в языке.
Книги — это улучшенная, расширенная реальность, это пространство выхода в миры, которых человек пока не обрел в реальном опыте
Что такое для тебя книга и вообще литература? Это бизнес или что-то больше?
В нашей стране работа с книгой мало где может быть бизнесом. Это бизнес в масштабах крупных издательств, как «Эксмо» или «АСТ». Во всех остальных случаях это страсть. В идеале — безубыточная, но я знаю уйму подвижников, для кого это — финансовое и человеческое меценатство. Бизнесом это не назовешь. Что касается литературы, я тут не буду оригинальна. Книги — это улучшенная, расширенная реальность, это пространство выхода в миры, которых человек пока не обрел в реальном опыте. Это расширение пространства, которое принадлежит мне. И, безусловно, в профессиональном отношении для меня литература — это совершенствование отношений с родным языком и с дорогим моему сердцу английским. Ну, и если говорит о нехудожественной литературе, то это непрерывное дополнительное самообразование.
Я пользуюсь чужими словами и текстами, чтобы выразить свое отношение к реальности
Насколько я понимаю, в современной России книжным бизнесом могут заниматься только романтики, книжные маньяки или прагматики, владельцы мегаиздательств. Стоит ли за тем, что ты делаешь как переводчик, издатель, книгопродавец какая-то идеология?
Во-первых, я считаю, что просветительство — славное дело. Во всех уважаемых мною буддийских трудах написано, что это одно из немногих занятий, которое не отращивает человеку кармических долгов. Просветительство — принесение чистой пользы миру и человечеству. А во-вторых, издательство для меня — самовыражение, трибуна для высказывания. Я пользуюсь чужими словами и текстами, чтобы выразить свое отношение к реальности. Если нет склонности писать своё, можно издать чужое [улыбается]. Эдакое эрзац-писательство. И, наконец, для меня издательское и книготорговое пространство — это особое место. Такое, куда стягиваются родные мне люди. Это мой способ обеспечивать себе отборный круг общения. Здесь не бывает случайных людей, потому что книгоиздание и книгораспространение стоит огромных денег (когда это бизнес) или значительных душевных затрат (когда это все остальное).
мы хотели создать особое абсурдное книжное пространство, которое работает на "вывих головы"
На каких принципах была основана твоя книжная сеть? Чем они отличаются от «книжной» идеологии, например, «Фаланстера» Бориса Куприянова?
Мы все занимаемся одним делом — распространяем книги, но есть различия в подходе. «Фаланстер» — патриарх нишевого книжного распространения в России. Это самое решительное книжное заведение в стране, ребята заняты преимущественно нехудожественной, политической, философской, социологической и иной литературой, в широком смысле слова «не развлекательной». Наш «Додо» несколько иной: нам нравится искать и подбирать книги, которые, на наш взгляд, магически меняют мироощущение читателя. Но мы любим абсурдную сказку. Поэтому мы и назвались «Додо» — это отсылка к Льюису Кэрроллу. Мир книг этого писателя — идеальная художественная модель, которая формирует неортодоксальное мышление. И мы хотели создать особое абсурдное книжное пространство, которое работает на «вывих головы». Нам кажется, что это очень полезная функция литературы — расширять человеку территорию для ментального манёвра. Мы стараемся аккумулировать книги именно такого свойства. Разумеется, для каждого человека такие книги разные: кому-то Кастанеда, а кому-то «Географ глобус пропил» Алексея Иванова. Как и любой небольшой нишевый книжный, мы полагаемся на свой вкус и чутьё, работаем с тем, что любим и знаем сами. Без пресловутых общерыночных бестселлеров у нас не обходится, конечно, однако мы стараемся держать некую субъективную эстетическую планку, ниже которой падать себе не позволяем.
С какими основными сложностями сталкивается независимый книжный магазин?
Прежде всего аренда. Это очень дорого. Средняя выручка площадки в 100 метров должна составлять 500 тысяч рублей в месяц, чтобы была возможность оплатить аренду и работу продавцов. Вторая проблема — книжный оборот. Не секрет, что люди все больше предпочитают читать электронные книги. Им проще скачать файл, чем идти за книгой, допустим, в плохую погоду в книжный. К этому надо добавить конкуренцию с интернет-магазинами, которые постоянно улучшают качество сервиса, а цены у них почти всегда чувствительно ниже. Поэтому люди, не желая выходить из дома, предпочитают покупать книги в Интернете, даже за ту же цену, что и в традиционном книжном магазине.
Как у вас получается выживать в таких условиях? Продаете канцелярские товары?
Нет. Мы из последних сил держимся. Конечно, у нас всегда вместе с книгами продавался необычный hand-made и какие-нибудь необычные канцелярские штуки. Но мы удерживаем этот сегмент в разумных пределах, около 35 процентов от всего оборота. Мы выживаем за счет бурной культурной жизни в нашем магазине. У нас проходит множество лекций, мастер-классов, книжных праздников. Случается, что у нас в день происходит два события. И это не только привлечение аудитории, это еще и часть нашей просветительской миссии. Мы создаем людям особый маленький космос, где они могут позволить себе быть самими собой: хочешь — валяйся на полу, читай, хочешь — пей чай и трепись с нашими умными барышнями-продавцами, а хочешь — слушай музыку (у нас обычно хороший звук на площадках), болтай с друзьями, копайся в своем ноутбуке. У нас нельзя вопить, вести себя агрессивно и пачкать книги. Все остальное — пожалуйста. Бывает, люди задерживаются на часы, им нравится у нас бывать, потом они приводят кого-то еще. Мы не создаем давления к покупке. Будьте.
Сейчас идет монополизация книжного рынка крупными издательствами. Насколько опасен этот процесс для книгоиздания и для читателей?
Я не вижу в этом большой проблемы, потому что крупные издатели не демпингуют рынок. Как книготорговец и издатель я не чувствую никакого прессинга со стороны этих издательств: у них нормальные цены, они не скупают абсолютно все права, не претендуют на издание всего на свете, оставляя огромный сегмент литературы другим издателям. На рынке должны быть большие издательства, потому что только благодаря им публикуются «звёздные» авторы, например, Харуки Мураками. Авторские права на их издание по силам купить только таким гигантам. Технически ничего не изменилось. Малые издатели по-прежнему смогут публиковать симпатичную и важную художественную и документальную маргиналию, адресованную немногим, но очень заинтересованным читателям.
В связи с законом о нецензурной лексике изменилось ли что-то в жизни твоей книжной сети?
Пока ничего не изменилось. В силу-то он вступил, но он касается только тех книг, которые были сданы в печать после 1 июля 2014 года. И мы только начали получать эти книжки. Недавно была попытка маркировать таким образом беллетризованную биографию Рудольфа Нуриева «Танцовщик», которую написал Колум Маккэнн. Она вышла в мае этого года, к ней уже тогда пытались придраться из-за «проблемной» лексики и тематики. Издатель сказал: «Ничего не знаю. Закон заработает с 1 июля». Книга в первый же день стала хитом продаж, и все притихли. Кроме того, в законе не указаны технические параметры нашлёпки, предупреждающей о наличии «этой самой» лексики: ни размер, ни кегль, ни форма, ни диаметр. Делаешь ее размером с рублевую монету, в углу, шепотом, и она просто сливается с пейзажем.
Мне кажется, что кровавой борьбы между бумажной и электронной книгой не будет. И это даже не будет похоже на историю с винилом и другими способами звукозаписи, скорее это будет, как с театром и кино
Неизбежный вопрос о бумажных и электронных книгах. Кто кого победит?
Мне кажется, что кровавой борьбы между бумажной и электронной книгой не будет. И это даже не будет похоже на историю с винилом и другими способами звукозаписи, скорее это будет, как с театром и кино. Нам в свое время говорили, что кино убьет театр, но этого не произошло. С одной стороны, электронные книги, планшеты необходимы. Как издатель и читатель я оценила все прелести электронного издания. Но бумажная книга — это другое физиологическое переживание. У меня память так устроена, что я лучше помню то, что я подчеркнула руками. Я обожаю подчёркивать, класть в книгу множество закладок, чтобы книга от них махрилась. В планшете я тоже могу что-то чёркать, но это другое ощущение и переживание. Бумажная книга еще долго никуда не денется. А издательский метод book-on-demand добавит в ситуацию свои коррективы и улучшит позиции бумажной книги. И титулов будет печататься еще больше, когда удешевятся технологии. Будет печататься не только классика, но разного рода редкие экзотические книги, которые сейчас нигде не найти. Оно уже началось, далее — более.
Книжные магазины будут всегда, потому что в городе всегда останется хотя бы один человек, у которого будет органическая потребность создать книжное пространство
Как ты видишь будущее книжных магазинов? Не секрет, что они понемногу закрываются по всей стране.
Книжные магазины будут всегда, потому что в городе всегда останется хотя бы один человек, у которого будет органическая потребность создать книжное пространство. Потому что просто огромный кайф это делать, этим заниматься, видеть, как людям хорошо в том месте, которое ты создал. Но книжный магазин перестает быть местом, предназначенным исключительно для покупки книги. Это больше не супермаркет, а книжный клуб. Совершенно неизбежно делать из магазина именно клуб, где у людей будет возможность общаться не только с текстом, но и друг с другом. Это должно быть место, противостоящее не только духовной, но и социальной энтропии, место, объединяющее единомышленников, точка общения. Для этого должны быть дополнительные событийные элементы в виде лекций, семинаров и мастер-классов. На amazon.com или ozon.ru могут быть сколько угодно удобные сервисы поиска и доставки, но это никогда не заменит человека, который не только посоветует, что тебе читать, но и поймёт твое эмоциональное состояние. Сейчас, если человек не ходок в какое-нибудь религиозное заведение, у него нет денег на психотерапевта или друзья не под рукой, есть только одно место, где он может быть собой и говорить о том, что чувствует и думает, — книжный магазин-клуб.
1 / 5
Беседовал Максим Жук, фото Vita и Алла Штейнман
Подпишитесь на нас:
