Где в Саратове показывают артхаусные фильмы? Конечно, в Доме кино. На этот раз туда всего на один день и привезли новый фильм Валерии Гай Германики «Да и да».TSR посмотрел и поразмыслил над судьбой современного авторского кино. Дом кино известен тем, что преподносит зрителю не дешевую развлекаловку, идущую под попкорн и колу, а фильмы, заставляющие извилины мозга шевелиться. Такое кино всегда не массовое и не прибыльное, но вот на эксклюзивном показе фильма Германики зал был забит до отказа, так что люди сидели в проходах на приставных стульях.
-Один день показа для Саратова – таковым было условие прокатчиков, — рассказала TSR директор фестиваля Саратовские страдания Татьяна Зорина. Компенсацией за это стал показ перед сеансом нарезки нескольких интервью Германики, скомпонованных с отрывками ее фильмов.
-Эту нарезку мы готовили для «Саратовских страданий» осенью 2014 года на тот случай, если Валерия Гай Германика не приедет к нам на фестиваль, планировали показать ее, но она приехала лично, — пояснила Зорина, обращаясь к зрителям.
Фильм вышел в прокат летом прошлого года, но показать его на саратовском фестивале не удалось из-за вступившего накануне в силу закона о ненормативной лексике в кино, под который попала новая лента Германики. Дабы фильм смогли посмотреть большее количество зрителей, режиссер переозвучила его, убрав запрещенные выражения. Саратов увидел новую «прилизанную» версию, хотя «треша» в ней хватило и без того. Татуировка на оголенных мужских гениталиях, опорожнение в стакан с незамедлительной уринотерапией, откровенные постельные сцены. От фильма, слоган которого – «В ад с закрытыми глазами», изначально не ждешь ничего сентиментального, тем более что Гай Германика известна своей реалистичной подачей.
Типичную, казалось бы, love-story о начинающем художнике и молодой учительнице она показывает как вечное рассуждение о том, какая она - НАСТОЯЩАЯ любовь. К этому добавляется спор о том, что дозволено талантливому человеку, что можно простить за талант и как отличить талант от пафосного бездельника, уверовавшего в собственную исключительность.
-Искусство - это не жизнь, искусство – это концентрированная жизнь, — сказала Зорина, представляя фильм.
У Германики получилась такая концентрированная жизнь, что сравнима она, пожалуй, с питерским дном Достоевского. «Рамки могут быть только у картины», — говорит главный герой. — Художнику можно все, а обывателю ничего. «Все» – это обшарпанные квартиры-притоны, пьяные гульбища, разрисованный паспорт. «Все» – это вечный праздник разматывания жизни на полную катушку, пока тебе не предъявили счет.
Когда-то подруга, учившаяся в «боголюбовке» [читай Саратовское художественное училище имени А.П. Боголюбова] говорила мне, что женщина символизирует в искусстве страну. С этой точки зрения главная героиня «Да и да» Саша не хрупкая девушка в дредах, а истинно русская женщина, известная своей милосердной любовью-состраданием ко всему сирому и убогому. В слабом, вечно пьяном худом мальчике Коле она видит не мужчину, а ребенка, которого надо оберегать. Даже сцена их первого секса пронизана его беспомощностью и ее «взятием ситуации в женские руки». С другой стороны, он открывает ее, делает живой и настоящей. Толчок, взрыв и она сама начинает писать картины, заливаясь водкой из горла бутылки. Никто не выходит из любви таким, каким он был прежде. Картинка прыгает, дергается, кажется, что оператор тоже был пьян. Заваленные горизонты, темные сцены, выходишь из зала – глаза болят.
Глядишь на беспорочный быт героев, и по-стариковски начинаешь ценить мещанский уют своей квартирки с клетчатым пледом, разноцветными тарелками и занавесками на окнах. И даже немного стыдно становится, что ты не умер молодым, а вырос и продался материальному миру. Этот фильм про любовь, про ту любовь, которая не требует доказательств и подтверждений. Быть может, про такую, какой Есенина любила Бениславская, застрелившаяся на его могиле. Этот фильм про свободу, ту, которая убивает быстрее курения.
Подпишитесь на нас: