Как импортозамещение может помочь остаться конкурентноспособным

Инновации стали неотъемлемой частью производственных процессов и повседневной жизни, причем скорость их внедрения беспрестанно увеличивается: если от изобретения автомобиля до его массового использования прошло более полувека, то в случае с планшетом этот путь занял менее трех лет.

В условиях, когда глобальная экономика замедляется, торговые войны разгораются, а производительность труда растет все медленнее, расширяется список отраслей мировой экономики, выступающих потребителями инноваций и драйверами технологической трансформации.

Андрей Елагин

НПО БиоМикроГели

К числу таковых эксперты относят не только очевидную сферу IT, но и машиностроение, и металлургию. В 2018 году аналитики McKinsey прогнозировали, что в последующие пять лет в мировом машиностроении произойдет больше изменений, чем за предыдущие двадцать. Это объясняли, в том числе, растущими регуляторными требованиями к экологичности производства и запросом на инновационные природосберегающие технологии.

Почему буксуют инновации

В России главную угрозу окружающей среде представляют жидкие и твердые промышленные отходы – на них приходится 90% всех генерируемых в стране отходов. В абсолютных показателях цифра, характеризующая масштаб проблемы, тоже впечатляет: по данным Росприроднадзора, к началу 2021 года в России был накоплен 51 млрд тонн промышленных и бытовых отходов.

Некачественная очистка производственных и ливневых сточных вод, содержащих нефтепродукты, аммиак, альдегиды, смолы, фенолы, наносит вполне очевидный ущерб экологии.

Некоторые российские предприятия не в полном объеме выполняют требования по нейтрализации негативного влияния стоков, другие и вовсе сливают стоки без очистки. При этом обращение со сточными водами – одна из самых затратных природоохранных статей.

Так, в прошлом году на сбор и очистку стоков в России потратили почти треть общего бюджета на защиту природы.

Одна из хорошо знакомых металлургам и машиностроителям проблем при очистке сточных вод связана с переработкой и утилизацией содержащихся в них смазочно-охлаждающих жидкостей (СОЖ). Они широко применяются в производственном процессе (до нескольких десятков тысяч в год на одном предприятии), со временем теряют свои качества и нуждаются в надлежащей переработке.

Наиболее востребованные инновации рождаются из самых острых запросов на изменения. Например, разработка биомикрогелей, которые достаточно легко внедряются в производство и показывают увеличение эффективности утилизации технических жидкостей до 10 раз. При этом стоимость переработки таким образом фактически снижается в 2-3 раза.

Далеко не всегда экологические промахи или нежелание встать на инновационные рельсы в переработке отходов являются следствием злого умысла. У некоторых предприятий нет соответствующих экологических компетенций, и они вынуждены заказывать внешнюю экспертизу, качество которой заранее не всегда очевидно.

Еще одна группа проблем, тормозящих внедрение инновационных природоохранных решений, в том числе при обращении со стоками, – вопросы бюджетирования. Этой графы может вовсе не быть в бюджете предприятия, либо внедрение инноваций и забота об экологии разнесены по различным центрам затрат у разных подразделений.

Опыт подсказывает, что вся ESG-деятельность компании (напомним, в этой аббревиатуре буква «E» — про следование экологическим стандартам) должна осуществляться под руководством единого контролирующего центра. Только так возможен комплексный и качественный переход компании на ESG-практики.

Неотвратимые три буквы ESG

Альтернативы этому переходу, похоже, нет. Промышленность ко внедрению инноваций для природосберегающего производства подталкивают как снизу (растущее экологическое сознание людей, интерес к «зеленым» брендам, «чистой» продукции), так и сверху (углеродный налог, ужесточение природоохранных норм в национальных законодательствах и так далее).

Для стран с высоким уровнем экономического развития платеж должен быть не менее $75 за 1 т эквивалента CO₂. Для государств со средним уровнем экономического развития (в том числе России) размер платежа определен на уровне от $50 за 1 т эквивалента CO₂.

Регулировать выбросы парниковых газов экономическими рычагами начинают и в России. Летом 2021 года президент Владимир Путин подписал закон об ограничении выбросов, подготовленный Минэкономразвития. По оценке главы министерства Максима Решетникова, документ впервые формирует систему управления выбросами парниковых газов и определяет углеродный след как важный индикатор развития национальной экономики.

Этот государственный тренд подкрепляется растущим экологическим сознанием населения. На бытовом уровне это видно каждому из нас хотя бы на примере раздельного сбора бытовых отходов, которым, по данным «Российского экологического оператора», занимаются уже более 30% россиян. Экологической осознанности потребители все чаще требуют и от производителей.

Наконец, третий стимул «зеленого» перехода – репутационно-финансовый. Последние несколько лет отметились бумом социально ответственного инвестирования. Если в 2015 году в фонды, которые придерживаются принципов устойчивых инвестиций, пришло менее $5 млрд, то в 2020-м — уже $51,1 млрд. Инвесторы смотрят не только на традиционные финансовые показатели из отчетов компании, но и на то, насколько она в своей деятельности ориентируется на ESG-практики.

Поэтому руководителям тех предприятий, которые пока не начали разрабатывать и внедрять стратегию экологизации, стоило бы поспешить с этим. Иначе испорченная репутация, возможные штрафы за нарушение природоохранных норм, а в перспективе – ощутимые финансовые издержки из-за углеродных платежей.