«Единого представления о будущем нет» — писатель-фантаст Сергей Шикарев

Сергей Шикарев — писатель, исследователь и историк фантастики, ответственный секретарь новой международной литературной премии в области научной фантастики «История будущего» и человек, который смотрит в завтрашний день через призму литературы.

Мы поговорили о том, куда движется научная фантастика, зачем ей нужны премии и почему именно этот жанр стал главным инструментом диалога между наукой и обществом.

Вы носите разные «шляпы»: критика, исследователя фантастика, составителя сборников фантастических рассказов, а изредка, под различными псевдонимами, и сами выступаете в качестве автора. Скажите, как взгляд «с другой стороны стола» — когда вы оцениваете чужие работы — влияет на ваше собственное творчество? Не мешает ли холодный аналитический взгляд критика писательскому порыву?

На мой взгляд, каждому писателю-фантасту было бы полезным свести знакомство с собственным внутренним критиком и даже исследователем фантастики. И не для самоунижения и язвительных комментариев, а потому, что фантастика как жанр работает не только с психологией действующих лиц, но с различными научными и фантастическими концептами.

Некоторые из них – например, «корабли поколений» – существуют уже почти сотню лет, становясь центром сюжета или его частью у многих и многих авторов, которые задавали свою трактовку популярной темы.

Правда, не все авторы эту точку зрения разделяют, но для развития жанра, понимание сделанного предшественниками необходимо.

На персональном же уровне сочетание разных «шляп» (к счастью, носить их все одномоментно невозможно) действует как микс из реакций друзей Незнайки на созданные им портреты (кто забыл – перечитайте, не пожалеете) и переживаний персонажей остроумного – и фантастического – сериала «Разделение», которые никогда не смешивали профессиональную и личную жизнь – благодаря специальному, вживленному в них чипу.

Премия «История Будущего» носит по-настоящему грандиозное название. Как вы считаете, современная научная фантастика сегодня больше предсказывает будущее или, скорее, диагностирует настоящее, используя будущее как метафору?

Название премии отсылает к популярному поджанру фантастики. Многие авторы, среди которых Олаф Стэплдон, Роберт Хайнлайн, Иван Антонович Ефремов и братья Стругацкие, описывали историю человечества на многие сотни и даже тысячи лет вперед и действительно создавали грандиозные картины нашего и уже не совсем нашего будущего.

У премии в этом смысле несколько менее амбициозная задача: вернуть писателям и читателям интерес к научной фантастике, основанной на представлениях о том, что наука и технология способны улучшить жизнь человечества, а наше будущее будет светлым. Судя по количеству поступивших на соискание премии заявок, эта задача актуальна.

Называть фантастов пророками «века разума» я бы не спешил.

И поскольку наши представления о грядущем всегда произрастают из наших представлений о дне сегодняшнем, фантастика часто предлагает нам будущие решения сегодняшних проблем. Скажу больше. На мой взгляд, именно сегодня фантастика обладает необходимыми инструментарием и словарем для разговора о современном мире – изменчивом, взаимосвязанном, технологическом и сложном.

Неслучайно в жанре работают – постоянно или набегами – большинство отечественных авторов первого ряда: Пелевин и Сорокин, Водолазкин и Елизаров и многие другие.

Мы живем в эпоху, когда реальность с ее ИИ, частными космическими полетами и редактированием генома — часто опережает самые смелые фантазии. Не обесценивает ли это классическую научную фантастику? И что сегодня должно быть в тексте, чтобы по-настоящему удивить искушенного читателя?

Поверьте мне, от по-настоящему смелых фантазий реальность все-таки отстает. Человечество не объединилось в единый коллективный разум, не стартовала первая межзвездная экспедиция, не отправляют путешественников в прошлое машины времени, да и инопланетян, если не верить домыслам конспирологов, на горизонте не видно.

Зато сегодняшний мир с его достижениями в космонавтике, автоматизации/цифровизации в известном смысле является порождением той самой классической научной фантастики. Если бы эти произведения сводились исключительно к прогностической функции, читать их было скучно и, пожалуй, незачем.

К счастью для нас фантастические произведения двадцатого века не сводятся к перечислению новых технологий и научных открытий.

Именно для поиска и продвижения произведений, способных удивить искушенного читателя, мы с Василием Владимирским в свое время создали премию «Новые Горизонты». Надежное средство для удивления – выйти за пределы жанровых конвенций и стандартов, стать новатором «по темам, образам и стилю».

В качестве примеров могу назвать составленный мною сборник «Новое будущее» (об успешности этой попытки можно – и полезно – было бы поспорить) и отличный роман Эдуарда Веркина «Сорока на виселице», в котором автор вышел за пределы современной научной парадигмы, изобрел синхронную физику и заодно квантовый реализм,

С какими главными литературными трендами в научной фантастике вы столкнулись, просматривая работы номинантов Премии? Чего не хватает современным авторам и, наоборот, в чем их сила?

Значительное количество произведений посвящены теме взаимодействия человека и искусственного интеллекта, обществу в цифровую эпоху. Это дань сегодняшнему дню, где каждый вооружен смартфоном, несколькими приложениями и даже парочкой суперприложений. Обращение к этой тематике позволяет писателям и читателям опробовать разные модели взаимодействия человека и машины, алгоритма, сильного искусственного интеллекта.

Столь же значима оказалась и космическая тема. И в этом, на мой взгляд, проявление ностальгии, дань вчерашнему дню. Времени расцвета и большой популярности научной фантастики, которое пришлось на начало космической эры.

Обещания скорого покорения космоса и заселения планет Солнечной системы оказалось непросто исполнить, но энтузиазм освоения космического пространства еще не исчез и в фантастике проявляет себя.

Но и мир с тех пор стал посложнее, так что считать ли это недостатком или наоборот достоинством? Скорее – примета нашего непростого времени.

Наука и литература – сложный союз. Как сегодня, на ваш взгляд, должны выстраиваться отношения между писателем-фантастом и ученым? Должен ли автор быть в курсе последних научных открытий, или у него есть «право на ошибку» ради хорошей истории?

Автор, претендующий на научную достоверность своей истории, имеет право на гипотезу, но не на ошибку. Безусловно, произведение именно научной фантастики должно соответствовать современным научным представлениям. Как соответствовал представлениям современной ему науки «Франкенштейн» Мэри Шелли.

Еще один важный аспект для союза науки и литературы заключается в том, что наука развивается стремительно. Как говорят мои знакомые ученые, выпадение из своей предметной сферы хотя бы на несколько месяцев уже приводит к значительному отставанию, которое приходится сокращать. И это профессионалы.

Что же говорить о фантастах, чьим основным занятием все же является создание художественных текстов? Да и тем, кто интересуется современным положением дел в науке, приходится непросто.

В этом усложнении наука – одна из причин падения интереса к научной фантастике и особенно к такому ее поджанру, как hard SF, твёрдая научная фантастика. К счастью, сегодня есть проекты, которые реализуют и я, и мои коллеги, работающие на преодоление этого коммуникационного разрыва. Но это, наверное, предмет для отдельного разговора.

Почему вообще важны литературные премии, особенно в таком нишевом, но влиятельном жанре, как фантастика? Это просто вопрос престижа и внимания или в них есть более глубокая, системная миссия для всей литературной экосистемы?

Спасибо за добрые слова в адрес фантастического цеха. Работа с образами будущего действительно важна и для каждого конкретно, и для общества в целом. Однако, несмотря на влиятельность, фантастика, как и всякий жанр формируется, развивается не только сама по себе, но и в связи с внешними факторами.

Однако важны и факторы книжного рынка: читательские предпочтения, коммерческие приоритеты издательств, пресловутые форматы книжных серий и появление сервисов самопубликации.

Существующая модель книгоиздания направляет фантастику в коммерческое русло. А ведь любимый нами жанр основан на удивлении и эксперименте.

Премия «Новые Горизонты» при большой помощи наших экспертов и номинаторов и членов жюри обратила внимание и читателей, и издателей на те произведения, которые не вписывались ни в рамки коммерческой, «форматной», шаблонной фантастики, ни в представления о должном редакций и издательств, которые занимались так называемой «боллитрой», большой литературой, мейнстримом.

За десять лет работы премии «Новые Горизонты» ситуация изменилась, интеллектуальная фантастика выходит в престижных редакциях и сериях, в ее чтения стало меньше guilty и больше pleasure.

И «Новые Горизонты», и другие премии способны влиять на так называемый литературный процесс, выстраивать иерархию текстов, указывать на произведения, стоящие прочтения, и рукописи, достойные публикации.

Задача премии «История Будущего» – повышение интереса именно к научной фантастике. Это задача амбициозная и сложная – на моей памяти уже было несколько попыток «возрождения НФ» разной степени успешности.

Конечно, подстегнуть интерес к научной фантастике способно большое научное открытие – например, доказательство существования внеземной жизни. Так что надеемся и на помощь ученого сообщества.

Часто можно услышать, что современная фантастика стала слишком мрачной, пессимистичной, что ей не хватает того самого «сенсэйшн вандера» — чувства чуда, которое было у золотого века. Вы согласны с этим упреком? Нужны ли нам сегодня утопии?

Чуть более ста лет назад в работе «Новое Средневековье» Николай Бердяев как раз задавался вопросом о том, как бы избежать «окончательного осуществления» утопий.

В этом смысле двадцатый век ознаменовался и попытками построения утопических обществ, и настоящим парадом литературных антиутопий, от «Мы» Замятина до «Часа Быка» Ивана Ефремова и «Глобального человейника» Александра Зиновьева.

Так что с воплощением утопий я бы пока повременил, а вот их литературные описания в виде тех же сценариев, рассматривающих различные варианты светлого будущего для человечества, почитал с интересом.

Загвоздка в том, что позитивных сценариев будущего в научной фантастике сейчас действительно немного.

И чувство чуда, которое как вы верно заметили, было присуще многим произведениям «золотого века» фантастики, опиралось не только на реальные научные достижения – например, советская фантастика развивалась под влиянием космического и атомного проектов, но и на обещания нового мира и нового будущего. Чувство чудо возникало не от «сбычи мечт», а от возможности мечтать и надеяться на исполнение мечтаний.

К концу шестидесятых годов двадцатого века будущее уже не представало в позитивном виде. Фантастика действительно помрачнела. К слову, статья, в которой футуролог Элвин Тоффлер заговорил о «футурошоке» - шоке будущего, была опубликована как раз в 1965 году.

Схожую смену настроений фантастический жанр уже испытывал, когда жизнерадостные образы будущего, созданные Жюлем Верном сотоварищи, сменились картинами крушения «Титаника» и ужасов Первой мировой. Так что есть основания надеяться на еще одну перемену настроений и возращение исторического оптимизма.

Премия «История будущего» — международная. Заметны ли культурные различия в том, как видят будущее авторы из разных стран? Например, чем отличается взгляд западного, восточного или российского писателя на одни и те же технологические или социальные вызовы?

Много зарубежных авторов прислали свои рассказы для соискания Премии. Однако искать сходства и различия между ними и между рассказами отечественных авторов будет занятием непростым.

Тема искусственного интеллекта при этом, кажется, ни тех, ни других не заботит так, как заботит отечественных авторов. Впрочем, на основании рассказов, поступивших в первом премиальном сезоне, я бы широких обобщений не делал. Ждем следующего сезона и новых рассказов от иностранных авторов.

Вам самому какой сценарий Будущего ближе. Если рассматривать в горизонте событий 50-100 лет?

Думаю, что для самых разнообразных сценариев ключевым будет вопрос идентичности человека. Распространение протезов, появление нейроимплантов, расширение возможностей для аутсорсинга когнитивных процессов будут менять наши представления о телесности как об определяющей человека характеристике. Развитие алгоритмов уже сегодня ставит вопросы о том, какая деятельность является исключительной прерогативой человека.

В чем будут наши преимущества (очень хочется добавить бизнес-словечко «конкурентные») в сравнении с сильным искусственным интеллектом?

Большая и не такая уж фантастическая задача предстоящих десятилетий – найти ответ на вопрос: «кто ты, человек?».

Что лично для вас является главным «топливом» для творчества? Научная статья, философская идея, социальное явление? И можете ли вы назвать книгу (или автора), которая в свое время перевернула ваше представление о том, какой может быть фантастика?

«Когда б вы знали…». На этот вопрос сложно ответить однозначно. Любой ответ будет и не точен, и не полон.

Фантастика же привлекала и привлекает писателей с различными взглядами и темами. Она настолько полна и многогранна, что богаче наших представлений о ней, и перевернуть ее – с ног на голову или наоборот – практически невозможно.