Третья мировая война. Откровенный разговор с психологом Андреем Курпатовым

Психолог Андрей Курпатов дал развернутое интервью в котором рассказал об отношении к военным действиям, как не поддаваться панике и почему социальные сети стали основой разделения общества.

Об отношении к военным действиям

Я военный врач, и мне военные действия не нравятся никакие. Я учился у преподавателей, которые прошли Афган, учился, когда шла чеченская война. Когда я закончил академию, у нас был спецнабор судмедэкспертов, которых экстренно готовили для отправки в Ростов, чтобы разгребать рефрижераторы с телами. Поэтому в целом я не приемлю насилие. Я переживаю за всех, кто сейчас переживает.

Жертв жестокости, где-то глупости, где-то внутренней злобы. К сожалению, этого всегда в нашем мире много. Это не значит, что все можно оправдать, и это не моя задача. Моя задача — продолжать быть врачом. И я сейчас как савраска бегаю, успокаиваю, воодушевляю, поддерживаю людей. Не русских, не украинцев, не белорусов — а людей. Это для меня самое важное. Это моя гражданская позиция — помогать людям. Как могу, так и пытаюсь это делать.

Мне кажется, что это просто от глубокого непонимания того, что происходит на самом деле.

Я никогда не делаю политических высказываний по причине того, что я понимаю, насколько сложно и объемно любое политическое решение, и пытаться его понять, только исходя из каких-то официальных объяснений, каких-то версий происходящего, психоанализа происходящего, – это просто наивно. Очень сложная ситуация сейчас в мире в целом, и эти льдины огромные, айсберги сходятся, ударяются друг о друга и приносят огромные человеческие жертвы. Это касается не только России и Украины, это касается всего мира.

О панике

Есть важная вещь, которую нужно понимать при таких событиях. Да, они шокируют, тревожат, люди начинают думать о самих себе, как им дальше жить, что дальше будет происходить и так далее. И они жадно хватают информацию – одну, вторую, третью, пытаются выстроить какие-то когнитивные модели, которые им все объяснят.

Но изнутри таких ситуаций вы не можете понять, что происходит на самом деле. И рассчитывать на то, что вы приобретете внутреннее спокойствие, а его нам всем нужно в таких ситуациях обретать, можно только в том случае, если вы сможете подняться над тем, что происходит, и посмотреть на происходящее в большем, в реальном контексте.

Люди так устроены, что они будут постоянно создавать новые и новые конфликты, новые и новые точки напряжения. И, как следствие, на каждое поколение, если вы посмотрите чуть назад, выпадают войны, революции, фундаментальные какие-то трансформации, которые действительно приводят к огромным жертвам.

Например, распад Советского Союза привел к огромным жертвам, просто никто же их не считает, никто не смотрит на эти жертвы. Вот там тысяча человек погибло во время боевых действий, огромное число, все переживают.

И мы реагируем на эти информационные сообщения о смерти, но мы не понимаем, что на самом деле все сложнее, все иначе. Случайность в распределении этих несчастий. На нас в целом история кладет какой-то оброк, и дальше он распределяется по людям, и наша задача — просто помогать тем, кому лучше, кому меньше повезло в такой ситуации. Но это история, это огромный фундаментальный процесс, который движется в независимости от наших интересов, от наших позиций. Это всегда значительно более глубокие и объемные вещи.

Никто не хочет думать

Меня расстраивает то, что никто не хочет думать. Это странно прозвучит, но это действительно так.

Сейчас идет явный кризис нашей цивилизации, который связан с падением прежних институтов, прежней системы управления, прежней власти. Очень наивно полагать, что можно внести в этот мир такую сумятицу, как современные цифровые технологии, и ожидать, что все останется по-прежнему.

Люди не просто общаются в социальных сетях, они буквально живут в них, вот это самое главное. Они получили новые паспорта. Эти паспорта — их аккаунты в социальных сетях, они отдают свои данные компаниям, они ведут общение и социальное взаимодействие, что есть основа вообще любой реальной политики в социальных сетях.

Дальше возникают парадоксальные ситуации нескольких параллельных систем. Одна параллельная система – экономическая, она очень существенная, потому что мир разделен на богатых и бедных, чего никогда не было.

Мир разделен по идеологическому принципу. Слово идеология мне здесь очень нравится, потому что на самом деле никакой идеологии за этим не стоит, но североамериканский мир — это один мир, старо-европейский мир –другой, Китай – следующий, Исламский мир – следующий. И я не говорю сейчас про, как бы сказать, подмиры — Индию, африканские страны, Латинскую Америку, — и это новые, новые и новые границы, которые встают между нами.

Тогда в восемнадцатом году, а на самом деле это на основе статей, которые были написаны еще раньше, говорили, что съездите в Израиль, посмотрите на палестинские территории. Посмотрите на эти заборы, которые охраняют один мир от другого. Скоро такие заборы появятся везде. Я писал это до появления стены трамповской с Мексикой. Я писал это до белорусских событий, когда беженцы пошли через Белоруссию в Европу. Я писал до украинских событий.

Китай жесточайшим образом организует свое социальное мироустройство, контролирует рождаемость людей, учитывает социальный рейтинг каждого человека, вводит ограничения — все связано с любым отклонением от линии коммунистической партии.

Это второй цивилизационный сдвиг, третий — это те самые цифровые пространства, в которые перекочевали люди.

Значит, есть политики, которые ориентируются на какие-то общественные настроения, на какие-то не ориентируются, но нужно переизбираться, и поэтому они лавируют и никто не говорит никакой правды нигде. У нас есть санкции, это финансовые истории. Финансовые круги делают кибератаки и грядущие кибервойны, про которые я рассказываю в «Четвертой мировой», это другое направление в распространении этих влияний.

Мы входим вообще в мир с фейковой экономикой, а она реально стала фейковая, все эти стоимости, акции, ценные бумаги и так далее. Вот вы просто представьте: все начинает дрожать, тектонические слои сдвигаются, нет никаких объективных критериев.

Экономические факторы: стоимость акции, компания, которая может за день перестать существовать и потерять половину своей стоимости, а это происходит сплошь и рядом. И это реально новый мир.

Мы страна в целом достаточно консервативная, это надо признать, и в этом смысле такая охранительная функция этой культуры, собственно говоря, приводит к такому обособлению от западного мира, который «не наш».

Мне он очень нравится, но я понимаю, насколько это совершенно другая культура, ментальность, способ принятия решений…

Мне и Китай очень нравится, интересная страна, развивается. Америку уже заткнула за пояс своими технологиями, вообще просто не страна, а сказка, но что-то же нас тоже не тянет. Мы хотим как-то обособиться, вот мы так чудесным образом обособляемся, это наша реальность. И я смотрю на это, как на большой исторический процесс, свойственный для любых радикальных изменений.

Я напомню, тогда не было разницы между Украиной и Россией, что не помешало нам устроить кровопролитную войну, потому что система искала свой новый баланс.

В нашем случае она нашла через жесточайшую диктатуру и миллионы невинно убиенных людей. Нам даже сейчас не представить размеры тех жертв, которые были принесены в угоду созданию тогда этого нового баланса.

Сейчас, как бы трагично ни звучали сводки новостей, этот баланс очень травоядный. Я, как врач, рассуждаю из реальной статистики, а реальная статистика заключается в том, что у нас от самоубийств в стране ежегодно гибнут более тридцати тысяч человек, столько, сколько мы потеряли за все годы войны в Чечне, за все те компании, которые прошли одна за другой. В Афгане мы потеряли в два раза меньше людей, чем теряем в год в результате самоубийств.

О высказываниях в интернете

Прежде всего я думаю, что травля людей с большим количеством подписчиков — это вообще предстоящая новая забава. Современный образ Колизея: римский Колизей, толпы зрителей, вопящих, орущих, всех считающих в своем праве, в знании, как следует поступить, смерть или жизнь. И на этой сцене появляются совершенно неподготовленные, непонимающие происходящего люди.

Мне прислали пост Варнавы (речь идет об актрисе Екатерине Варнаве), что она за мир и тому подобное. Но ее хейтят, и она не знает, что писать, у нее слезы и растерянность. И все вот такие бесконечные эмоции бессилия очень понятные, потому что, если человек скажет, что за войну — его одни побьют, скажет против — побьют другие.

Это вообще драматическая вещь, после того как люди, которые, так или иначе, влияют на общественное мнение, создают общественную повестку, которые для кого-то являются авторитетом, начинают боятся сказать что-либо потому что, что бы они ни сказали, будет ор трибун, соответствующий умиранию. Это значит, что они начнут говорить не про чувства, они перестанут говорить про то, что они думают, про то, что происходит, они будут говорить «я плачу», «я страдаю», «я переживаю».

Я писал в своем посте историю реальную, как я оказался свидетелем пожара в гостинице «Ленинград». Это один из самых драматических пожаров — 16 человек погибло, из них 9 пожарных. И я все это описал в посте, писал, как там выстроили курсантов-нахимовцев, которые тогда были в расположении училища, и начальник училища читал лекцию про вред курения.

Курить вредно, это факт медицинский. Посмотрите, чем это заканчивается. И я написал про это, чтобы показать, что мы все время теряем что-то важное и что-то главное, что на самом деле нужно спасать и беречь, и как все превращается в фарс.

Да и кто-то в комментариях написал: «Вот, встали, нет, чтобы пойти спасать людей, там же пожар». А вот я думаю, это нахимовцы, им 14-15 лет, там пожар, погибло 9 пожарных, 9 из 16 жертв. Больше половины. Туда не хватало загнать еще роту нахимовцев на всякий случай спасать всех?! Ну им 16 мало, надо больше.

И вот эти эмоциональные реакции, в которых уже нет мысли, в которых люди просто эмоционируют, потому что они на трибунах, потому что все кругом орут, и вот есть этот общий гвалт, «давайте все вместе поорем, давайте все вместе ату его ату», и это самое худшее, что вообще может дать нынешнее время, потому что никому уже неинтересны эти жертвы. Интересно, что скажет несчастная Варнава, Сергей Лазарев, Иван Ургант и как мы на это будем реагировать. А кто-то где-то погибает, это повод.

Да, война плохо, да жертвы — это трагично, а кто с этим будет спорить. Но вы посмотрите мир, который вы делаете, и в конце концов этот мир, конечно, играет нами, но то, как мы себя внутренне в этой ситуации определяем, это, мне кажется, сейчас самое главное.

Способны вы понять, что происходит на самом деле или подвергаетесь этому давлению крика и оров Колизея?

Испытываете жажду гибели врагов, гибели этого несчастного существа, которое оказалось на сцене совершенно ни за что, ни про что.

Когда идет война, третья мировая, четвертая мировая, любая, нужно учиться быть человеком: не желать никому зла, потому что зла более чем достаточно в предлагаемых обстоятельствах.

Это внутренний выбор. Поэтому, с одной стороны, я считаю, что мы все должны думать о происходящем, понимая весь контекст, всю сложность ситуации, а с другой — мы должны научиться не испытывать ненависти ни к кому, тогда у нас есть шанс.