«Тебе будет сложно!» - я сбилась со счета, пытаясь припомнить, сколько раз кто-нибудь пытался разбить мою мечту о переезде. Обычно я кивала с понимающим видом и отвечала, что готова ко всему. Только вот господа реалисты, почему-то, не спешили уточнять, с какими конкретно трудностями мне придется столкнуться на пути к беззаботной жизни среди архитектурных ансамблей и разводных мостов. Действительность же начала наносить удары с первых минут пребывания в городе.
Люди
Людей в Питере много. Не так, как в «не резиновой», конечно, но вполне себе хватает, чтобы не привыкший к толпе провинциал постепенно начал превращаться в озлобленного мизантропа. Впервые такая метаморфоза случилась со мной в очереди к кассе супермаркета на задворках Петербурга. Тогда я жила у подруги и выполняла святой долг соседки-иждивенки – закупала продукты. Маленький продуктовый универсам в час-пик напоминал, скорее, станцию метро «Невский проспект» в разгар сезона туризма. Уставшая, нагруженная продуктовой корзиной «с горочкой», я встала в одну из внушительных очередей к трем функционирующим кассам. Отстояв с полчаса, вдоволь изучив кулинарные предпочтения петербуржцев, я, наконец, приготовилась расплатиться и с легкой душой и тяжелыми сумками отправиться восвояси. Но именно тогда, когда от свободы меня отделял всего один человек, касса внезапно сломалась. Кассирша в спешке пыталась починить машину, а время шло, бежало, утекало. Спустя пятнадцать минут, покупатели стали переходить в очереди к работающим кассам. Еще через двадцать минут и несколько попыток кассирши вызвать менеджера, конец пришел и моему терпению. Я с тяжелым вздохом обошла толпу страждущих и встала в самый конец соседней очереди. В тот самый момент, глядя на измотанные лица горожан и озлобленную поломкой кассы работницу универсама, я и почувствовала в себе первый отчетливый приступ мизантропии. Когда я была готова бросить корзинку с продуктами на ближайшей полке супермаркета и отправиться на поиски магазина, где все работает, я неожиданно услышала сразу несколько радостных возгласов, причем в свой адрес: «Девушка, девушка, вы же здесь первая стояли, подходите, кассу починили!». В легком недоумении я подошла обратно к злополучной кассе, где улыбающаяся кассирша принялась пробивать мои продукты. Людей в Питере много. Но люди в Питере приятные.
Люди-маргиналы
Практически каждый петербургский двор имеет своих постоянных обитателей, ежесуточно собирающихся у лавочек и распивающих дары вакха, то бишь бухло. Скажу сразу – если кто-то смотрит на подобных личностей равнодушно и спокойно проходит мимо, то я обладаю какой-то особой формой отторжения по отношению к не в меру употребляющим. И в первые дни моей новой жизни меня прямо-таки трясло каждый раз, когда я наблюдала очередную развеселую компанию во дворах, подземных переходах или в метро. Лихорадка эта продолжалась, пока как-то раз я не забрела в доселе неизвестный мне парк на Спортивной и не решила приземлиться там прямо на газоне, чтобы немного передохнуть от двухчасовой прогулки. Не успела я расслабиться и насладиться лучами северного солнца, бьющими в лицо, как заметила, что в мою сторону шаткой походкой направляется представитель маргинального класса, с характерным амбре и бессовестно торчащим из-под потрепанного пиджака краем бутылки. Я уже хотела было поспешно встать и поискать другое место для отдыха, как услышала весьма бодрое и очень располагающее: «Добрый день, сударыня!». «Вы уж простите, что я вас беспокою, не найдется ли у вас какой-нибудь посудины? У меня здесь прекрасное вино, я мог бы вас угостить» - продолжил нетрезвый интеллигент.
Распивать его прекрасное вино, оказавшееся портвейном «Три Семерки» я, разумеется, не стала. А вот выслушать нового знакомого – выслушала. Он представился Валерием Борисовичем и рассказал, что пишет картины, конструирует авиамодели и имеет аж два высших образования. А еще через десять минут я знала уже почти всю его увлекательную (и это не сарказм) биографию. А потом Валерий Борисович разволновался, что отнимает у меня драгоценное время, извинился, выразил надежду вновь увидеть меня в этом парке и удалился, следуя внезапному творческому порыву художника. Валерия Борисовича я больше не встречала, но случай меня поразил, и я решила, что непременно стану терпимее.
Климат
Вот уж чем пугали, так пугали: холод, дожди и пресловутая акклиматизация, сопровождающаяся одновременным обострением всех хронических заболеваний, вместе взятых. Даже если у тебя их нет. И никогда не было. Впрочем, то ли я выбрала слишком удачное время года для переезда, то ли не берет меня этот ваш «суровый климат», но болезни и дни, проведенные под одеялом с градусником меня, тьфу, тьфу, тьфу миновали. Но кое с чем справляться все-таки пришлось.
Приехала в Петербург я весьма воодушевленная и готовая к новой жизни, в которой, конечно же, выглядеть должна была на все сто. Потому я заранее обзавелась парочкой новых летящих платьев, дополнительным килограммом косметики и щипцами для завивки превосходных локонов. Ждать подходящего случая я не стала и чуть ли не в первый день сотворила из себя кинодиву с идеальной укладкой и тремя слоями мейк-апа на лице. Довершением стало одно из новеньких платьев из невесомой ткани. В таком вот, сражающем наповал виде я отправилась подавать документы в ВУЗ. Гром средь бела дня (в прямом смысле) застал меня уже на обратном пути. Началось все с ветра. Нет лучшего способа почувствовать себя Мерлин Монро, чем попасть под петербургский шторм в платье, подол которого раздувается даже от малейшего дуновения ветерка. Я даже не сразу определилась, что спасать первым – честь или локоны. Но если бы все закончилось так быстро, я, быть может, теперь о том инциденте и не вспомнила. За штормом внезапно (очень внезапно!) последовал проливной дождь. Мейк-ап, на который было потрачено около сорока минут, в одно мгновение превратился в стекавшую с лица маску. Оглянувшись вокруг, я обнаружила, что выдала свою неопытность в отношении Санкт-Петербурга с потрохами – все вокруг доставали зонты. Как, скажите мне, как может прийти в голову взять с собой зонт, когда утром стоит тридцатиградусная жара? Теперь я умнее – крашусь куда меньше, волосы все чаще собираю в пучок, поверх платья ношу жакет, а в сумке – зонт.
Ветер будет здесь всегда, дождь будет начинаться так же внезапно, и кто-нибудь непременно будет забывать зонт; число вежливых алкоголиков в Петербургских дворах не уменьшится; очереди в магазинах останутся прежними, а туристы из года в год будут заполонять Невский. Все дело в том, что не нужно спорить и бороться с Петербургом, он все равно победит. Но стоит только расслабиться и принять город со всеми этими «сложно», наступает спокойное и счастливое умиротворение – причина улыбчивости и вежливости всех коренных петербуржцев.
Текст: Анна Бирюкова
Подпишитесь на нас: