Живая линия Траугота: что смотреть на главной выставке осени в Île Thélème

В художественном пространстве Île Thélème открылась выставка-событие — показ работ легенды ленинградско-петербургской школы Александра Траугота. Вместо привычной хронологии кураторы предлагают зрителю манифест: «Линия должна быть живой».

Именно живая, пульсирующая линия объединяет более 100 работ — от графики и живописи до фарфора. Второй ключ к пониманию — «круг»: ближний круг семьи Трауготов и творческий круг великих современников, от Арефьева до Стерлигова.

Вот на что обратить особое внимание, бродя по залам.

Фарфор: искусство как часть дома

Фарфор на этой выставке живет так же свободно, как и в петербургском доме Трауготов, где стены сплошь увешаны тарелками. Вазы и блюда выставлены открыто, стирая грань между зрителем и предметом искусства.

Рассмотрите вблизи дерзкие мазки и тонкие цветовые решения — вы увидите, что сюжеты фарфора продолжают идеи графики Траугота, но уже вписаны в пластику фарфора. Недаром на многих стенах представлены и тарелки, и картины вместе. Тут и сценки из жизни, и жанровые циклы (много балета, цирка, танцев), и литературные сюжеты.

Ищите: театральные зарисовки, страстное «Танго», ироничного «Кота Бегемота» в компании героев «Мастера и Маргариты» на вазах, целые стены фарфора, тарелки всех форм и размеров, восходящие то к Гжели, то к мощным мазкам экспрессионистов.

Парижский цикл: роман с городом на фарфоре и крафте

Целую стену в одном из залов захватили «парижские» работы. Это не просто “сувениры”, а настоящий роман с городом, перенесенный на керамику. Визуальный дневник путешествий, где авторская «живая линия» Траугота плетет сложные, почти музыкальные ритмы, рассказывая свои истории. А бок о бок — дерзкие портреты на песочного цвета листе, где белые мазки берут ведущую партию.

Ищите: тарелки «Весть», «Лик» и «Время», две вариации картины «Девушка».

Смысловые узлы: неочевидные рифмы произведений

В дальнем затемненном зале вас поджидает, словно алтарь, стена фарфора, где работы собраны не по хронологии и не по сериям, а по визуальным связям. Где-то работы заиграли новыми смыслами, оказавшись рядом благодаря золотым вкраплениям в подглазурную роспись. Другие — вступили в диалог через общий пластический язык или цвет. Эта стена — не единственная головоломка, которую призывают разгадать кураторы.

В других залах тоже картины и керамика связаны в смысловые узлы, наглядно показывающие, как разные по времени и технике создания произведения рождают единое высказывание автора. Это стало возможным благодаря темам, постоянно проходящим через все творчество Александра Траугота: семья и друзья (бытовые и выдуманные сюжеты), сцена (балет, театр, цирк), лики (портреты и обобщения, Двуликий Янус и карикатуры) и пр.

Ищите: связки, посвященные танцу, балету, цирку,, а также сюжетные пары вроде ваз и тарелок «Лукреция» или «В театре».

Линия и память: визуальные дневники

“Мы пять ключей от одного замка” – так говорит Александр Георгиевич о своей семье. Невозможно переоценить значение семьи в жизни и творчестве всех Трауготов. Мы видим на работах портреты отца, матери, брата Валерия и также третьего брата – философа и скульптора Михаила Войцеховского (во время блокады его усыновили Вера Янова и Георгий Траугот), и посиделки за столом, совместные субботние вечера, и фантазийные истории, вроде гротескного “судебного процесса над Стерлиговым”. Для Александра Георгиевича линия — не столько инструмент художника, сколько летописное перо. Его линия — это еще и линия памяти. А многие работы по сути — дневниковые записи.

Ищите: «Друскин поет, Стерлигов слушает», «Суд над Стерлиговым», «Михаил Войцеховский», «Войцеховский и чиновник», «Траугот и Арефьев в гостях у Нины Маркевич».

Графика: неизвестный Траугот

Важно, что в этой выставке целенаправленно раскрывается разносторонний талант мастера, который далеко выходит за рамки широко известной книжной иллюстрации. Многие работы — настоящая премьера, их никогда не публиковали. Например, цикл Дон Кихот, занявший целую стену. Мощные ажурные образы, рожденные «скромными средствами» — всего лишь тушь и перо.

Серия портретов Михаила Кузмина: один из них художник нанес прямо на страницу греческой книги, ведь для него не существует запрета в искусстве, любая поверхность была холстом (вспомним парижский крафт).

Ищите: «Дон Кихот», портреты Михаила Кузмина

Узнаваемые образы

Другие мало известные ранее работы посвящены Николаю Гоголю: этот профиль и неизменное каре узнает даже школьник. А вот, сливаясь в образ Двуликого Януса выписаны Данте и Ахматова. И только благодаря меткому глазу художника видишь: и правда похожи. Двуликий Янус вообще был важным символом в творчестве Александра Траугота.

Он даже их портрет с братом пишет именно в этом образе. Символ двойственности и единения встречается в самых разных работах: от ранних 50-х годов прошлого века до последних — 2-5-10-летней давности.

Ищите: портреты Гоголя, «Данте и Ахматова», «Автопортрет с братом», «Парижский Янус»

Живопись: диалог с братом сквозь время

Живопись Траугота — редкий гость в Москве, и эта выставка становится открытием. Целая стена отдана крупным полотнам, где линия ведёт диалог с цветом. Но главное сокровище — картины, написанные поверх фонов, созданных его братом Валерием. Спустя годы после смерти брата Александр Георгиевич вернулся к ним, чтобы завершить — его линия ведет диалог с памятью, извлекая общие для обоих образы.

Ищите: картины «Утро», «Туман» и «Лерик» — трогательные свидетельства творческого и братского союза, живущего вне времени.

Оказавшись на выставке, не ищите хронологии. Читайте стены как отдельные главы одной книги, связанные живой, пульсирующей линией творчества и жизни Александра Траугота.

Выставка открыта до 25 декабря 2025 года