Памяти Владимира Зельдина

The Neva Room вспоминает Владимира Зельдина.

Редким актерам удаётся дожить до своего столетнего юбилея, ещё реже ― играя на сцене. И только избранные выходят в столетнем возрасте к зрителю с новой ролью. Владимир Зельдин сегодня ушел из жизни. Ранее он перешагнул столетний юбилей, но назвать его смерть ожидаемой невозможно. Казалось, что его танцы со временем (так был назван последний спектакль с участием Зельдина , поставленный Юлием Гусманом) никогда не закончатся.

Актером Зельдин становиться не собирался. Отец-музыкант мечтал, чтобы Володя пошёл по его стопам. Но мальчика тянуло в балет. Отец был против этой затеи, а Зельдин ― послушался, став трубачом провинциального оркестра. Музыкальную одаренность Зельдина оценил советский мастодонт, Иван Пырьев. "Песня о Москве", которую он будет исполнять всю жизнь , станет его визитной карточкой, её же он споёт, выйдя в последний раз на сцену месяц назад.

Владимир Зельдин был настоящим баловнем судьбы, об этом знал, и судьба была ему за это признательна.  Восьмилетним мальчиком он не замёрз на похоронах Ленина, в 37-м ― не угодил в лагерь , имея "неправильное" классовое происхождение, не был отправлен на фронт по личному распоряжению Сталина. Вождь приказал Пырьеву доснять "Свинарку и пастуха ", где Зельдин сыграл свою главную роль.

Слава дагестанского красавца-пастуха прокатилась по всему Союзу, дошла до каждого кинотеатра всех аулов, сделав в одночасье неизвестного артиста Зельдина фактически первым советским секс-символом. Кавказские жители безоговорочно признали его своим, местным артистом, хотя и с еврейской фамилией. Следующая его роль в постановке "Учитель танцев" , где Зельдин сыграл жгучего средневекового испанца Альдемаро, эту славу закрепила.

Зельдин был куда интереснее ролями негодяев, скользких людей в костюмах с иголочки. В первом фильме Карена Шахназарова "Добряки" ― он именно такой. В культовой картине Станислава Говорухина "Десять негритят " Зельдин довёл эти актерские качества до совершенства. Негодяи и прохиндеи соседствовали у него с театральным Дон Кихотом, благородным и самоотверженным сумасшедшим. Песня из этого спектакля "Я иду, даже если не вижу пути" стала для Зельдина собственным гимном.  Сам он, особенно в последнее время, казался грустным клоуном , каким был у Эльдара Рязанова в "Карнавальной ночи".

Романтичный, помнящий другие времена и эпохи, когда Москва была вымощена булыжником, а автомобилей на проспектах почти не было. Он рассказывал о них без старческого занудства и высокомерия все видавшего и знающего.

В последние годы он играл дедушек в бесконечных ситкомах , отметил семидесятилетний юбилей службы в театре Российской армии. Многие приходили на его спектакли, чтобы посмотреть на человека, в сто лет играющего на сцене.  Сам же он никогда своим почтенным возрастом не спекулировал, не жаловался на судьбу и здоровье, все чаще в последнее время подводившие. У него нарушилась дикция, но каждое слово старался произнести так, что слышно было и на галёрке: старая академическая закалка давала знать.

Секретом своего долголетия считал высокую требовательность к себе, профессиональную и личную. И с задачей этой справлялся 101 год.

Текст: Тимофей Степанов