Сибирь – регион сложный. Мы живем в условиях резко-континентального климата и переживаем на себе множественные колебания, как температуры, так и давления атмосферного столба. А на шкурке своей кроме всего прочего еще и давления нестерпимых кубаметров снега зимой, миллилитров воды на сантиметр квардратный весной и осенью, и невыносимые знойные засухи летом. Казалось бы, только вчера все ходили без шапок, а на следующий день выходишь на улицу и замерзаешь на лету, перемахивая через перилла подъездного крыльца. Ну, или, как минимум, прилипаешь к этим периллам, получив обморожение, и оставляя верхний слой эпидермиса на их грубой шершавой поверхности. И так все время. Конечно, подобные колебания жизненноважных показателей не могли не сказаться на характере сибиряков. Мы решили посмотреть, что такое этот типичный сибиряк, представленный для простоты в форме шара, и взятый в вакууме.
В поисках ответа мы решили оглянуться по сторонам. Англичане, например, или скандинавы, очень гордятся своим меланхолико-флегматичным характером и склонностями к депрессии. У них там дожди, туманы, погода сырая и промозглая. Гордиться вроде бы особо не чем, но вместо того, чтобы комплексовать, они сделали это своим стилем. С легкой руки Байрона, образ знаменитого английского денди, в сером твидовом пиджаке с красным подкладом и скучающим унылым выражением глаз, как бы говорящих: «Я прошел через рай и ад, теперь мне все скучно», - пошел гулять по миру. К счастью у нас есть Достоевский. Он много путешествовал по Сибири, не по собственной воле, но так уж сложилось. Все это позволило ему оторвать взгляд от питерских денди, во всю пародирующих денди английских. И Федор Михайлович живописал наш национальный характер также, как Байрон живописал характер англичанина. Наиболее выпукло представил он его в своих «Братьях Карамазовых». И что же это за характер?
Как мы помним, братьев было двое. Одного батя услал в столицу учиться, и там он нахватался заморских замашек. Поэтому те черти, которые в нем бурлили, приходили к нему по одному, и он беседовал с ними степенно и под водочку, пока потусторонний гость не покидал его вконец офигевший со словами: «К этому больше ни ногой!». Второй брат – Дмитрий, пошел в армию и вернулся оттуда не отягченный никакими философскими учениями и научными концепциями. Поэтому черти приходили к нему сразу и все, и он отправлялся с ними к цыганам, медведям и зазнобе своей Грушеньке. Так оба брата летели в пропасть: один на тройке с бубенцами, с Грушенькой в обнимку и целым хором цыган следом, а другой верхом на лошади, спотыкаясь и брыкаясь, и то вставая на дыбки, то припуская галопом. Иногда братья менялись местами. Дмитрий запирался у себя в комнате, проклиная Грушеньку, и беседовал с чертями о смысле жизни. А брат Иван пускался во все тяжкие, не так ярко, как Дмитрий, но и не теряя при этом наведенного столичного лоска.
В общем-то все то же самое мы видим в характере сибиряка. Наши резко-континентальный колебания климата не смогли превратить нас в меланхоличных зомби. Вместо этого сибиряки ведут себя так, словно половина города подвержена маниакально-депрессивном психозу: то сплошь экстраверты, гуляки, любители куража и фейерверком запустить в окно соседу, то впадают в уныние и запираются у себя дома с «дотой», лишь иногда выбираясь в магазин за пищеблоками. По-другому у нас никак. Резко-континентальный климат – то еще испытание для организма. Способность быстро активизировать все защитные силы, собраться и выдать маниакальную фазу, иногда единственный способ выжить. Тут твидовый пиджак и надменное выражение лица не поможет. Здесь или ты оседлаешь черта, или черт тебя.
Хозяйственный цикл крестьянина, а именно с крестьян, переселяющихся в Сибирь на «вольные земли» началось хозяйственное освоение Сибири, тоже построен по принципу чередования депрессий и маний: периоды активной работы в весенне-осенний период, и вялотекущие периоды летней жары и зимней безделицы. Новосибирск – город быстрорастущий, и складывается в основном за счет переселенцев из близлежащих сел. Они тащат за собой свой деревенский уклад, и упрямо пытаются реализовать его в городе. Другая категория жителей нашего города, представленная вполне сносно, это студенты. Новосибирск – город студенческий, а, вопреки общепринятому мнению, не «от сессии до сессии живут студенты весело».
Весело они живут во время сессии, потому что это период маниакальной фазы любого российского студента. Характеризуется эта фаза повышенным настроением, ускорением мыслительных процессов и психомоторным возбуждением. Человек в маниакальной фазе часто переоценивает свои возможности, предлагает свою кандидатуру на различные не соответствующие уровню его знаний должности и прочее в таком духе. Более того во время сессии студенты много едят и почти никогда не толстеют, потому что им приходится расходовать много энергии, а спать при этом очень мало – еще один признак маниакального периода.
Маниакально-депрессивный ритм существования для нашего города это и вопрос понтов. Новосибирск – столица Сибири, а по некоторым подсчетам и столица России, и столичные притязания нам отнюдь не чужды. А раз так, то необходимо овладеть и искусством красиво скучать, зарывшись носом в воротник пальто или пуховика. Но и красиво жить не запретишь, а особенно, когда речь идет о столице. У нас в стране есть две столицы, одна из которых в совершенстве овладела маниакальным способом существования, это, конечно, Москва. И другая столица, представляющая собой образец чрезмерно романтизированной меланхолии, временами переходящей в холерическое брюзжание. И лишь Новосибирск в совершенстве сочетает оба этих типа поведения, полностью выворачиваясь наизнанку, как желудок, минимум раз в три месяца. Вот такая вот она столица Сибири – загадочная и не предсказуемая. Недаром сюда во все времена ссылали людей, с которыми не знали что делать. Ну вот что было поделать Достоевскому с его Родионом Раскольниковым, застрявшим на мнимом противоречии: «Тварь я дрожащая или право имею?». Противоречие это из пальца высосанное, и разрешается на раз-два, если его немного додумать и доразвить, получив менее экзистенциально нагруженное: «Кошелек или жизнь?». Всем же ясно, что никому не нужен кошелек без жизни, но и жизнь, лишенная удовольствий, жизнь без кошелька, тоже на фиг никому не нужна. А вот Раскльников не знал. Поэтому Достоевский и сослал его в Сибирь. Наверно у нас здесь что-то есть, что поможет ему с этим разобраться. А иначе никак.
Вот почему в Сибирь уже давно со всего света съезжаются чудаки в поисках то пупа Земли, то чего почище. Гитлер, например, отправил экспедицию на Алтай в поисках Шамбалы, в надежде, что она поможет им поработить всех русских, а с ними и весь мир. Да что там, здесь колыбель диалектики, место, где самой природой взращено в людях умение сочетать несочетаемое, и выносить невыносимое. Младенец, родившийся здесь, самим фактом рождения получает первый духовный дан. Это школа жизни – школа капитанов, как поется. Так что, будем! И не забывайте надевать шапку, когда за окном – 35. Иначе все тысяча лепестков лотоса с вашей ярко вибрирующей на темечке седьмой чакры осыпятся.
Автор статьи: Светлана Нечитайло
Подпишитесь на нас: