Илья Гращенков: Умный патриотизм – это не дремучее охранительство

Умный патриотизм – это не дремучее охранительство. Патриотизм то никуда не денется, но из разрушительного и квасного квази он постепенно будет становится созидательным и деятельностным.

В принципе, маятник качнулся в обратную сторону в самую темную ночь года, когда над Кремлем раздавался крик «Гойда!», уже тогда политические администраторы, кажется, поняли, что опричнина может выйти за отведенные ей рамки и вторгнуться в жизнь посадников. Это и произошло, пока не выяснилось, что зачистить поляну им удалось, а вот занять освободившиеся ниши – нет.

На фоне Пригожина, даже очередная расправа над адвокатом и журналистом в Чечне вызвали широкий общественный резонанс, а теперь еще и арест Стрелкова, новое дело на Квачкова.

Патриотизм становится небезопасным, так как решил воспользоваться идущим трансфером власти и заскочить в вагон уходящего поезда.

В каком-то смысле Пригожин стал триггером, который запустил горячую фазу борьбы за контуры переноса власти. Слепая гордость за страну во многом стала причиной того, что сегодня происходит не только в экономике, но и в жизни каждого гражданина. Такая критика стала похожей на то, о чем еще давно говорили порицаемые ими либералы, просто призывая к трезвой оценке своих возможностей.

Но «патриоты» предпочли гордыню рациональному подходу, слепо веря в во все, что давало возможность испытать это чувство в моменте.

В итоге, так как любой «разгон» в конце приводит к депрессии, ура-патриотов все происходящее подтолкнуло к обиде на разочаровавшую их власть.

Кстати, говоря о «рассерженных», речь идет по большей части об авторах ура-патриотических каналов и их неприятии любой умиротворяющей повестки.

Разумеется, любая эскалация требует дальнейшего повышения градуса, и в последний год топливо жглось нещадно. Мы очень быстро на словах добрались до угрозы ядерного конфликта, так что, закрепив в голове столь эсхатологичную картину мира, многие перешли к ее осмыслению постфактум.

Так вот, «рассерженные» - это во многом те, кто уже внутренне пережил травму ядерной угрозы и теперь воспринимает любые поиски альтернативы как отступление от нормы.

Но и само название «рассерженные» мне не кажется достаточно точным описанием. Скорее, речь идет об «озлобленных», тех, кто видит будущее исключительно в скатывании в темные века непрерывных войн, полагая саму концепцию мирного мира – утраченной. О том, патриотические ли чувства двигают сторонниками эсхатологии или такая любовь к Родине вряд ли может называться любовью.

Так вот, если расширять социологическую линейку от рассерженных до озлобленных, мы, конечно, получим немного большую численность - например, в 3-5%. Но здесь речь идет о зрителях федеральных телеканалов, изрядно перегретых пропагандистскими клише.

Разрыв между декларируемым вчера и сегодня вызывает у них раздражение, так что снижение градуса и смена риторики могли бы оказать на них действие сродни парацетамолу.

Если говорить о сердитости еще более широкого круга опрашиваемых, тех самых «до 10-15%», то речь идет об общем недовольстве людей собственной жизнью и переносе своей агрессии на внешние обстоятельства.

Психологи считают, что удерживать фокус на том или ином объекте достаточно долго – невозможно, а значит, неминуемо это раздражение начнет перетекать на какие-то иные неблагополучные жизненные факторы, прежде всего - внутренние. Так что рассерженные есть, озлобленные есть, но вот есть ли тут место патриотическим чувствам – большой вопрос.